Пятьдесят слов дождя - Аша Лемми

когда я прохожу мимо. Но чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, насколько это пустое.

Я замужем за единственным сыном герцога Норфолка. Когда мой свекор умрет, а это будет скоро, потому что он уже стар, на следующий день я стану первой герцогиней всей Англии. Это лучший брак, на который я только могла надеяться. По воле судьбы, когда я приехала, Джорджу требовалась супруга, и мое прошлое было забыто.

Он никогда не спрашивал меня о времени окончания школы, а я никогда не спрашивала, сколько заплатил ему мой отец.

У нас две девочки: Шарлотта, которой пять, и Матильда, ей два.

Шарлотта пошла в отца: мускулистая, темноволосая, кареглазая и умная. Но боже, прости меня, она никогда не выиграет ни одного конкурса красоты. Ей не посвятят стихи.

Матильда – маленькая куколка, она похожа на меня и будет еще красивее.

Муж обожает обеих, и, хотя у него нет ко мне страсти, он уважителен и добр.

Но нам по-прежнему нужен мальчик. Таков мир.

Я все еще молода, аминь, и у меня впереди по меньшей мере десять плодородных лет. Тем не менее…

Я торопливо одеваюсь и иду на кухню, где горничная подает мне завтрак. Я всегда завтракаю в одиночестве.

Пока муж спит, а дети наверху в детской, я позволяю себе быть эгоисткой.

Из эркеров, которые я установила прошлой весной, льется свет. Снова апрель.

Она должна была приехать ко мне именно в апреле – горничная заранее прислала письмо. Я ждала ее, но она так и не появилась. Она не приехала ни на следующий год, ни через год. И вот я здесь, семь апрелей спустя, жду девушку, которую любила как сестру.

Скорее всего, она мертва. Испытывая мучительную боль, я так и вижу, как моя милая, меланхоличная девочка обвязывает камни вокруг талии и входит в океан.

Она обожала своего брата с пылом, которого я не понимала, пока у меня не появились собственные дети. Если бы с ними что-нибудь случилось, я думаю, мое сердце разорвалось бы в груди. Я просто перестала бы существовать.

Я чувствую, как подступают слезы, и сдерживаю их. Даже после всех этих лет, несмотря на то, что я нахожусь именно там, где мне суждено быть, там, для чего я была рождена, я все еще тоскую по ней. У нее были нежнейшие прикосновения и обманчивая хрупкость – я думала, что она нуждается в защите, но именно она все это время защищала меня.

Шум на лестнице говорит, что дети встали. Шарлотта слетает по ступенькам в новом голубом платье, а няня спускается следом за ней со все еще сонной Матильдой на руках.

Я крепко прижимаю их обеих к себе, вдыхаю аромат их невинности и радости.

Муж находит меня в саду. Раньше я была равнодушна к растениям, теперь полюбила. Еще один подарок от нее.

Он садится на скамейку рядом со мной, и я стараюсь сдержать раздражение. Он хороший человек, надо отдать ему должное, но он ужасно заурядный, нудный и скучный.

– Есть что-нибудь от доктора?

Надежда в его голосе похожа на детскую.

Я поворачиваюсь к нему и пытаюсь улыбнуться.

– Да. Я, наконец, жду ребенка.

Джордж становится цвета клубники, а затем целует меня в губы, как всегда неуклюже.

Я переношу наши занятия любовью с терпением святой, это часть моего супружеского долга. Я не ожидаю, что когда-нибудь снова почувствую прилив страсти; не ожидаю, что меня будет лихорадить от желания, как это было давным-давно с тем прекрасным, прекрасным предателем. Однако последние несколько раз, что я вытерпела, принесли свои плоды. Я уже на четырнадцатой неделе.

– Я хотела пройтись по магазинам. Возьму девочек с собой.

Муж трясет головой, словно пытается ее прояснить.

– Конечно, конечно. И денег бери, сколько нужно.

Он хороший человек. Не в первый раз я жалею, что этого для меня недостаточно.

Я сажаю девочек в коляску, и мы отправляемся. Хочу отвлечься от мыслей о ребенке, растущем у меня в животе. Я не хочу, чтобы его отравил мой страх.

У меня есть секрет. У меня есть грех. Все эти годы я избегала наказания. Но оно всегда там, под сверкающей поверхностью моей идеальной жизни.

Я покупаю двух плюшевых медведей для девочек и захожу пообедать в маленькое кафе, которое недавно открыл индеец.

Лондон меняется. Кого здесь теперь только нет. Мне это нравится. Меня всегда озадачивало, как можно судить о человеке исключительно по цвету кожи. Так много других характеристик…

После обеда я покупаю девочкам арахис со специями и веду их играть в парк. Надеюсь, они останутся рядом, когда вырастут. Я никогда не любила своих сестер, а они никогда не любили меня.

Я обрела настоящую сестру на другом конце света.

С наступлением темноты я отвожу детей домой.

Они обе устали, я передаю их няне и опускаюсь в кресло, чтобы отдохнуть.

– Бесс, – прошу я, – принеси мне, пожалуйста, чаю.

Из соседней комнаты появляется моя горничная; ее лицо раскраснелось.

– Прибыл ваш кузен, миледи.

Я непонимающе смотрю на нее.

– Что?

– Ваш кузен лорд Стаффорд здесь.

– Ты имеешь в виду Уильяма?

– Да, миледи.

Я так зла, что готова плеваться. Кем он себя возомнил, чтобы приходить в такой час? Годы не ослабили напряжения между нами. Не могу простить ему, как он наслаждался властью надо мной, когда я оступилась.

Мы видимся только в случаях крайней необходимости.

– Отошли его, – напыщенно говорю я, чувствуя укол удовольствия.

Уилл отталкивает горничную и входит в комнату.

– Поздновато отсылать.

Я вскакиваю на ноги.

– Как ты смеешь!

Он ухмыляется. По-прежнему красивый, высокомерный и дьявольски обаятельный.

– Мне очень жаль, дорогая кузина, но у меня есть новости, которые не могут ждать.

Я чувствую, как мои брови взлетают до линии волос.

– Что?

– По-моему, я ее видел.

Мир под моими ногами сотрясается. Я откидываюсь на спинку стула, утратив дар речи.

Раз примерно в два года он пытает меня своими виденьями. Всегда оказывается, что это не она, и каждый раз во мне словно прожигают дыру.

– Не начинай, – устало говорю я.

– Клянусь, я видел ее в Париже, – настаивает он. – И попросил кое-кого уточнить.

– Хватит уже, – бормочу я. – Прекрати.

Уилл самозабвенно ищет ее с тех пор, как до нас дошло известие о смерти Акиры. По сей день это был единственный раз, когда я видела его плачущим.

Я знаю, что, если бы она хотела, чтобы ее нашли, мы бы ее нашли.

– Но я уверен… – начинает он.

– Ты был уверен в Риме, – огрызаюсь я. – И