Холодные сердца - Лайза Джуэлл

Шарлотта и Соня взволнованно ахнули. После двух практически не отличимых друг от друга мальчишек (да-да, когда они сидели, Элфи и Стэна было почти невозможно отличить друг от друга) и шестилетнего перерыва большинство присутствующих явно склонялись в пользу девочки. Если честно, Мэган была не против. Ее матери вроде как повезло: двое мальчишек и две дочери, но зато чем все это кончилось? Так что Мэг было все равно, главное, чтобы это был счастливый ребенок. Здоровый, счастливый ребенок с подкупающей улыбкой, послушный, не капризный.

– Это будет… – она выдержала театральную паузу и лишь затем, зная, что сейчас разочарует большинство тех, кто сейчас здесь сидит, едва ли не со злорадством закончила: – Еще один мальчик!

Разочарование присутствующих не скрылось от нее, хотя они и постарались завуалировать его в восторженных восклицаниях. Мэг улыбнулась. Ее четвертый ребенок. Последний. Она не могла дождаться встречи с ним. Пусть он станет для них самым главным на свете, той осью, вокруг которой будет вращаться вся их семья. Всеобщий любимец, он всегда будет в центре их внимания, даже если для этого потребуются все ее силы. Этот мальчик никогда не пропустит пасхальный обед, никому не нужный, никем не замечаемый. Мой мальчик, мой самый любимый мальчик, подумала она, потрогав живот.

После обеда, взяв мобильник, Мэг отправилась в самую тихую часть дома и, закрыв за собой дверь, позвонила матери. В ожидании, пока та ей ответит, Мэг вздохнула. Последний раз она навещала мать почти два месяца назад, и теперь ее терзали муки совести.

Вот она, обласканная любовью всей семьи, ее будущее как на ладони, светлое и счастливое, как в кино, на подходе еще один ребенок, как и она, любимый и желанный. В то время как мать за многие мили отсюда делит свой пасхальный обед со своей умирающей возлюбленной. И ей, старшей и любимой дочери, полагалось быть там, с ней. Мэг это знала. Возможно, для Вики это последняя Пасха. Если бы Мэг поехала к матери, она бы помогла остальным, пусть на время, забыть про хаос, царящий в их безумном семействе. Однако, рассмотрев этот шаг под всеми возможными углами, она поняла, что должна поступить эгоистично. Элфи хотел, чтобы на день рождения рядом с ним был его друг, Молли только что вернулась домой из поездки и не горела желанием снова собирать вещи и вновь трястись многие мили в машине, чтобы потом спать в чужой постели. Отца Билла тоже не хотелось оставлять одного – это его первая Пасха с тех пор, как он овдовел. Нет, она пригласила Лорелею, но лишь затем, чтобы ее потом не мучила совесть. Она ее не мучила. Совершенно.

– Привет! – сказала она, когда Лорелея на десятый раз наконец взяла трубку.

– Привет, дорогая. Как приятно слышать твой голос. Как там у вас дела?

– Хорошо, – уклончиво ответила Мэг. – Какой прекрасный день. А у тебя?

– Как тебе сказать… Все хорошо. Лучше не бывает.

– Где ты сейчас?

– Я у Вики. Мы только что попили чаю с пирожными.

– Это которые ты всегда себе покупаешь?

Мать сухо усмехнулась.

– Нет, моя дорогая. Только не сегодня. Впрочем, пирожные я действительно купила, но другие.

– Признайся, ты опять заставила всякой всячиной свою плиту? – Мэг пыталась говорить мягко, однако даже сама услышала в своем голосе раздражение.

Лорелея вздохнула. Мэг стало стыдно.

– Как там Вики? – спросила она, меняя тему.

– Держится. Ну, ты понимаешь. Выглядит просто кошмарно. Но ее дочери просто чудо. Поддерживают ее, как могут. Не отходят от нее ни на шаг.

Мэган ничего не сказала. Произнесенные в певучей манере Лорелеи, слова матери прозвучали совершенно невинно, но били наповал, как залп из двуствольного ружья.

– Случись такое с тобой… – осторожно начала Мэг.

– Я знаю. Я все прекрасно знаю. И тем не менее…

– Что – тем не менее?

– Не знаю. Все это так печально. Все. Абсолютно все. Все, что с нами случилось. Когда-то мы были такой дружной семьей. А теперь как какие-то цыгане, разбрелись кто куда.

Мэган на миг вспомнила мерзкое письмо от отца, которое она утром получила по электронной почте. Она прочла его и стерла примерно за тридцать секунд.

– Это жизнь, как ты понимаешь. Все семьи разные.

– Интересно, а как…

– Что интересно?

– Не знаю. Просто иногда я задаюсь вопросом, как бы сложились наши жизни, если бы Риз не… ну ты понимаешь…

– Не повесился? – закончила Мэг и поморщилась. Наверно, это прозвучало слишком резко, но, с другой стороны, ее матери почти шестьдесят. Риз свел счеты с жизнью четырнадцать лет назад. За это время уже можно было прийти в себя. Так что пора научиться называть вещи своими именами.

– Нет! – почти выкрикнула Лорелея. – То есть да. Как ты думаешь, Мэгги, мы были бы ближе друг к другу, если бы Риз был жив?

Мэг свободной рукой рассеянно погладила живот.

– Этого нам никогда не узнать, – вздохнула она.

– Я иногда просто поражаюсь тому, как легко мы это пережили. Ну, ты понимаешь. Иногда я думаю… честное слово, я почти не горевала. Удивительно, не правда ли?

Мэган резко втянула в себя воздух – у нее даже кольнуло под ребрами.

– То есть я, конечно, горевала. Но я по-настоящему не…

Мэган молчала. Интересно, что мать скажет дальше. Почему-то ей заранее сделалось страшно.

– Я не была убита горем. Тебе не кажется это странным? А ведь он был мой младшенький. Мой любимец. Я же не была убита горем.

Последующее молчание Мэган как губка впитала в себя недоумение Лорелеи по этому поводу. Было ясно: мать призналась в этом впервые, она только что осознала этот факт и не знала, как к этому отнестись.

– Согласна, мама, это странно. Очень странно и… – Она снова потерла живот, своего младшенького, и попыталась подобрать слова. Она поймала себя на том, что впервые в жизни ей представилась возможность заглянуть матери в душу, посмотреть, что там внутри, и, может, даже что-то там изменить. – Думаю, это как-то связано с твоими привычками. С твоей склонностью… собирать вещи. Думаю, это помогало тебе пережить горе. Ты потому не выбрасываешь вещи, что это отвлекает тебя от печальных мыслей, не дает эмоциям взять над тобой верх. Мне кажется…

– Мэгги, подожди! – восторженным голосом перебила ее мать. – Девочки только что внесли торт. Он прекрасен – сверху залит желтой глазурью и весь в цыплятах и пасхальных яйцах. Жаль, что ты его не видишь! Нет, он просто прелесть. Такого красивого пасхального торта я еще ни разу в жизни не видела! Ой, ты только посмотри, в самом центре шоколадное гнездышко. Нет, это просто прелесть, а не торт!

Мэган вздохнула и убрала со лба волосы. Нет, она ошиблась… Мать не готова к серьезному разговору. Она свернула разговор и вернулась за стол.

* * *

Бет сидела на террасе своей сиднейской квартиры. На коленях у нее лежала открытая книга. Впрочем, она не прочла в ней ни строчки, продолжая смотреть куда-то в пространство. Она так сидела вот уже почти три минуты. Последнее время такое случалось с ней все чаще и чаще. Она как будто выключалась, теряя сознание с открытыми глазами. Через пару мгновений она пришла в себя и тряхнула головой, отгоняя оцепенение. Затем посмотрела из стороны в сторону, пытаясь припомнить, что до этого делала, с кем была. Бет вспомнила, что сегодня воскресенье, что сейчас она одна, но через час должна быть дома у своего бойфренда Ричарда, и перед этим ей нужно принять душ и переодеться. Она убрала от лица волосы, закрыла книгу и встала.