Тайная жена - Елена Арсеньева

– Где твое отродье? – спросил Хьюго и, схватив Флору за руку, сильно дернул к себе. – Отвечай, ну!

– Моя дочь осталась дома, с матушкой, – дрожа и пытаясь вырваться, выкрикнула Флора – и Марина на миг остолбенела от того, что вдруг произошло: Хьюго резко, сильно ударил Флору по лицу.

Она упала бы, да ее подпирала сзади телега, и хотя Хьюго хлестал молодую женщину наотмашь снова и снова, она не сдвинулась с места, а, запрокинувшись и раскинув руки, прикрывала собою возок, не крича, а только испуская тихие короткие стоны.

– Долгая история, Хьюго, – укоризненно сказал Линкс. – Поверь, я сам склонен к методам терапевтическим, однако нам сейчас не до того. Время уходит! А ну, держи ее.

В то же мгновение Хьюго схватил Флору и, вывернув ей локти за спину, поставил перед собой. А Линкс снял с седла притороченный к нему палаш и вытащил из ножен.

Марина перестала дышать. На кого броситься? На Линкса? Но Хьюго держит Флору. На Хьюго? Но Линкс вооружен!

Тем временем доктор потрогал острие пальцем и, улыбнувшись, повернулся к Флоре. Он относился к тому редкому типу людей, которых улыбка не красит, а еще пуще уродует.

Молодая женщина страшно побледнела, и только нахлестанные щеки ее горели двумя алыми пятнами. С трудом шевеля губами, она выдохнула:

– Вы можете убить меня, сэр, но… я ничего не смогу вам больше сказать. Если вы хотите видеть мою дочь, вам лучше воротиться в деревню.

– Хорошо, – ухмыльнулся Линкс. – Я тебя убью, коли ты так настаиваешь, но не теперь, а чуть погодя. Сперва я хочу тебе кое о чем рассказать. Нынче, когда я увидел, как ты гонишь свой воз с соломою прочь от деревни, я вспомнил, как несколько лет назад служил охранником при Северных воротах Парижа…

– Ого! – присвистнул Хьюго. – Интересные новости! Как это тебя туда занесло?

– Чему ты удивляешься? Почему лорда Десмонда туда могло занести, а меня нет? Вот и занесло – только по разные стороны баррикады. Что ж, такая судьба! – пожал плечами Линкс, и острие, направленное на Флору, задрожало в дюйме от ее горла.

Молодая женщина отпрянула, закрыла глаза, и Хьюго, одной рукой продолжая держать ее, другой обхватил за грудь, как бы прикрывая от Линкса, а на самом деле грубо лапая.

– Ну-ну, дорогая, стой спокойно и не прижимайся ко мне так, не то мы с Линксом подеремся тут из-за тебя.

– Ты хочешь?.. – вскинул брови Линкс. – На здоровье, Хьюго! И клянусь, что я ничего не скажу миледи.

При этом он так усмехнулся, что можно было не сомневаться: еще как скажет.

– Делай свое дело, Линкс, – с досадой сказал Хьюго, убирая руку с груди Флоры. – И не смей стращать меня. Миледи! Подумаешь! Джессика станет миледи, только если я этого захочу, понял?

– А, вот ты о чем… – протянул Линкс. – Ну что же, у нее, похоже, большой выбор. Надо полагать, из двух лордов Макколов она предпочтет достойнейшего, а значит… Ну, хорошо. Сейчас не о том речь. Я бы хотел докончить свой рассказ о том времени, когда я жил в Париже. Это было веселое время! Одни аристо7 болтались на фонарях, а матушка Луиза8 своим кухонным ножом отсекала головы другим с таким же проворством, как мясник отсекает головы цыплятам. Но аристо, конечно, не сидели и не ждали, пока их поволокут на смерть. Многие из них пытались бежать. Они переодевались в чудовищные лохмотья, мазали свои беленькие ручки и личики сажей. Кое-кому удавалось ускользнуть, но могу заверить тебя, Хьюго: такое не могло произойти, когда в карауле у Северных ворот стоял я! Особенно мне нравилось, когда появлялись возы с соломой. Хоть эти аристо и прочли множество книжек – ох, какие костры из них мы жгли! – они все равно оставались глупыми и не могли понять одной простой истины: не возят из города в деревню солому. Не возят… если только не хотят в ней что-нибудь спрятать. И вот, когда появлялся воз – такой, например, как этот, – Линкс похлопал ладонью по краю телеги и хищно улыбнулся Флоре, – мои люди хватали возчика и держали его – вот так, как сейчас держит тебя Хьюго, а я тем временем начинал ворошить солому – совершенно так, как делаю это сейчас!

И он с непостижимой быстротой ткнул в солому саблею, а когда вырвал ее, все увидели, что лезвие обагрено кровью.

Флора испустила страшный крик, а Линкс торжествующе захохотал. Но смех его тут же оборвался, потому что Марина взметнулась из-за куста и обрушила ему на голову дубинку.

Линкс рухнул замертво, не пикнув, весь осыпанный древесной трухой: для дубинки не прошло бесследно столкновение с его головой: она разлетелась вдребезги… к несчастью, дубинка, а не голова. Однако Марина добилась, чего хотела: Линкс лежал неподвижно, а Хьюго впал в столбняк именно на то краткое мгновение, которое понадобилось Марине, чтобы выхватить из-за пояса Линкса еще прежде примеченный ею пистолет и приставить его к голове Хьюго.

– Отпусти ее, – быстро сказала Марина, и руки Хьюго упали.

Флора повалилась на четвереньки, но тут же вскочила, бросилась к телеге, однако замерла от окрика Марины:

– Стой! Сними с Линкса пояс или возьми какую-нибудь веревку и свяжи руки этому мерзавцу.

Флора взглянула на нее полубезумными глазами, однако послушалась.

Хьюго стоял недвижимо, закрыв глаза. Марина не боялась, что он рванется, набросится на Флору. Уж кто-кто, а она знала, как действует на человека леденящее прикосновение дула к виску! Она знала, что ужас сковывает тогда покрепче любых кандалов, а потому не стеснялась, все сильнее прижимая дуло к побелевшему, покрытому испариной виску Хьюго.

– Покрепче, – велела она, увидев, как трясутся у Флоры руки. – Покрепче, говорю тебе! Мне кажется, этот молодец большой умелец убегать из-под замка, поэтому не стоит давать ему новых возможностей. Так, хорошо. А теперь ложись на живот, – она покрепче ткнула Хьюго, и тот послушно рухнул плашмя. – Флора, вяжи ему ноги, да не жалей. Ну, все?

Флора обратила к ней молящий взор, но не двинулась с места. Марина с досадой взглянула на устрашающий револьвер – Флора явно считала себя тоже пленницей! – и сунула его за пояс так ловко, словно проделывала это каждый день раз за разом. Впрочем, револьвер изрядно мешал, а потому она положила его на землю под телегою, а сама зарылась руками в ворох соломы, почти тут же нащупав что-то теплое, мягкое, недвижимое. Это была детская ручка…

У Марины подокосились ноги. Алан. Это Алан. Линкс достал его. Убил!

Не веря себе, она рванула ребенка из телеги – и едва удержала его, когда он вдруг испустил истошный крик и забился в ее руках.

Флора, доселе замершая олицетворением ужаса, вышла из столбняка и подхватила Алана. Зачуяв ту, которую считал матерью, он мгновенно перестал орать. Сталкиваясь руками, Марина и Флора торопливо ощупали его, расстегнув одежки, но не обнаружили ни царапины.