Дикарь и простушка - Джоанна Линдсей

— Довольно. Я выслушала все, что ты хотела сказать.

— Это верно. Но сумела ли я открыть тебе глаза? Сомневаюсь. Ты назовешь меня дурой и лгуньей и ничтоже сумняшеся снова станешь беззаботно порхать по жизни, игнорируя любое мнение, кроме своего собственного. Впрочем, мне это теперь безразлично.

— Я с радостью бы пошла своей дорогой, если бы не застряла здесь… Мейвис, заклинаю тебя… ну вот, я и сказала это. Разве не потому ты приехала? Хочешь заставить меня умолять? Теперь ты счастлива? Пожалуйста, не вынуждай меня выходить замуж за человека, которого я не могу видеть и который презирает меня.

Мейвис изумленно покачала головой:

— Ты все такая же эгоистка, Фели. И в самом деле никого, кроме себя, не видишь. Тебе и в голову не пришло, что я способна явиться сюда ради лорда Дункана. А ведь я здесь именно потому, что хочу предотвратить трагедию. Женитьба на тебе — истинное несчастье. Я стану молчать, но не для твоего блага. Даже если бы ты тонула, я не протянула бы тебе руки. Но ни один мужчина не заслужил того, чтобы стать твоим мужем. Это чересчур страшное наказание.

С этими словами Мейвис обошла Офелию, как некий неодушевленный, предмет, повернулась к ней спиной и обратилась к Дункану:

— Лорд Дункан, от всей души прошу простить меня за то, что не успокоила вас вчера вечером. Видимо, дружба с Офелией едва не уничтожила во мне все человеческое. Я знаю, моему поступку нет оправдания, но, поверьте, мне искренне жаль.

— Нет, Мейвис, не стоит себя винить, — улыбнулся Дункан. — Моя радость слишком велика, чтобы держать на кого-то зло.

Мейвис коротко кивнула, все еще краснея от стыда за свой дурной поступок, и протянула руку Сабрине:

— Спасибо за то, что напомнили мне, какой бескорыстной и теплой может быть истинная дружба. Если позволите, я с гордостью стану отныне называть себя вашей подругой.

— Разумеется, — обрадовалась Сабрина. — Но вы словно прощаетесь с нами.

— Так и есть. Я не могу больше задерживаться. Представляю, что ожидает меня дома. Правда, я заслужила гнев родителей.

Офелия ускользнула, поняв, что никто не заметит ее исчезновения. Ее трясло от обиды и невыплаканных слез. Спеша поскорее добраться до спальни и там поверить свои огорчения подушке, она взбежала наверх, но в коридоре столкнулась с Рэйфелом Локом. Он ушел чуть раньше с единственной целью — застать ее одну. Выслушав обличения Мейвис, он узнал весьма неприятные вещи, о которых раньше понятия не имел, и теперь считал, что Офелия не раскаивается в том, что успела натворить. Лок намеревался как следует отчитать ее, но не ожидал увидеть залитое слезами лицо.

— Иисусе, да они никак настоящие?! — удивился он, отстранив ее, чтобы коснуться пальцем мокрой щеки. — И вы собирались поплакать втайне? Не на людях? Я поражен!

— Оставьте меня… в покое, — выдавила она. Но Рэйфел, к собственному удивлению, вдруг неловко привлек ее к себе. Офелия уткнулась носом в его плечо. Ко всем многочисленным недостаткам лорда Лока относилась и постыдная слабость к женским слезам… разумеется, искренним. Ничего не поделаешь — таким уж он уродился, наверняка позже пожалеет о своем порыве.

Рэйфел мысленно выругал себя, но хрупкое тело Офелии сотрясалось в рыданиях, и тонкое сукно его фрака быстро промокло. Правда, он не верил, что это тает лед, из которого состояла ее душа. Ни за что и никогда. Недаром ум и проницательность были наследственными чертами всех представителей его славного рода.

Просто невероятно, как быстро встал Невилл со смертного одра, после того как узнал о коротком визите Мейвис Ньюболт! Он даже самостоятельно спустился вниз, чтобы официально объявить о решении молодых людей повторно разорвать помолвку — на этот раз по взаимному согласию. Затем он выпроводил из дома оставшихся гостей, правда, сделал это крайне вежливо и, можно сказать, дипломатично, но с большим удовольствием. К вечеру Саммерс-Глейд почти опустел, если не считать незваного и нежеланного родственничка из Шотландии, который отказывался уехать, пока Дункан не найдет другую невесту.

Вечером именно он сидел в столовой напротив Невилла. Оба пили кларет в ожидании, пока Дункан присоединится к ним. Теперь, когда опасность больше не грозила их любимому внуку и Офелия Рид благополучно удалилась, временное перемирие перед лицом общего врага было нарушено. Покончив со взаимными поздравлениями по тому радостному поводу, что Мейвис Ньюболт все-таки оказалась порядочной девушкой. Невилл и Арчибальд вновь вернулись к тому, с чего начали, — стали препираться относительно того, как поскорее заставить Дункана жениться.

— Придется ему ехать в Лондон, — объявил Невилл, не видя иного выхода.

— О, небо! — простонал Арчи. — Я слышал, в вашем Лондоне живет сам дьявол!

— Что за вздор вы несете! Уверен, Лондон ничем не отличается от вашего Эдинбурга!

— Можно подумать, вы бывали в Эдинбурге! — усмехнулся Арчи.

— А вы — в Лондоне, — огрызнулся Невилл. — Интересно когда?

Арчи, который не терпел, когда его ставят на место столь бесцеремонным образом, проворчал:

— Все равно большой город не годится для нашего мальчика. Уж лучше снова собрать невест на смотрины. Что тут плохого? И Дункан останется при нас.

— Этот дом не выдержит второго нашествия стольких девиц, — твердо сказал Невилл, который просто не терпел посторонних, бесцеремонно сующих нос в каждую щель. — Лондонский сезон в самом разгаре. Можно легко попасть на все значительные балы и приемы — едва Дункан покажется в обществе, его забросают приглашениями.

— Но там невесть сколько девушек, — возразил Арчибальд. — Как парень сумеет выбрать…

— Арчибальд, мы это обсуждали уже не раз. Лондон — именно то место, куда съезжаются все лучшие молодые девушки. Настоящий брачный рынок. Немало англичан, включая меня самого, смогли обзавестись там супругами, почему же Дункан на это не способен? Кстати, никто не просил вас сопровождать его туда.

— Поедете сами?

Невилл содрогнулся при одной мысли о поездке в столицу.

— Нет, собственно говоря, я хотел просить об этом молодого Лока, который сдружился с Дунканом. Пусть представит его нужным людям.

Услышав последнюю фразу, Дункан, который как раз входил в столовую, сухо отрезал:

— Позвольте мне самому просить моих друзей об одолжениях, если это, конечно, понадобится. И умоляю, перестаньте обращаться со мной как с младенцем, который сам не в состоянии и шага сделать. Я, конечно, считаю Рэйфа своим другом, но что от него требуется?

— Ввести тебя в лондонский свет. Дункан, собиравшийся сесть, замер и окинул деда возмущенным взглядом:

— Зачем это, спрашивается? Арчи твердил, будто Лондон — преисподняя, куда ни один человек в здравом уме не захочет попасть.

Арчи смущенно кашлянул: