Очень сложная задача - Альберт Байкалов

– Хочешь сказать, что Вахе придется с ним в Заир переться?

– Выходит, так, – подтвердил Антон.

Накормив всю компанию продуктами, которые вместе с лодкой доставил вертолет, пленников загнали в шалаш и выставили рядом с ним пост. Бывшие заложники, не чувствуя ни ног, ни рук, повалились на охапки листьев в соседнем сооружении. В отличие от «тюрьмы» его накрыли кусками прорезиненной ткани, и там было относительно сухо.

– Ты чеченец? – пытаясь разглядеть в темноте Вахида, спросил Собралиев, как только их оставили в шалаше.

– Да, – прошептал Вахид.

– А что здесь делаешь?

– А ты? – вопросом на вопрос ответил Джабраилов.

– Эти собаки поймали, – вздохнул тот. – Я уже сегодня должен был уехать из этой проклятой Африки.

– Что тебя занесло так далеко? – хмыкнул Вахид.

– Дела, – лаконично ответил Хава и улегся на спину. – Тебе имя Арви Мусаев ничего не говорит?

– Это ты? – с безразличием в голосе спросил Ваха, прекрасно зная, что это не так.

– Нет, – расстроенно вздохнул Хава. – Думал, вы знакомы.

Сделав вид, что встревожен вопросом, но не решается что-то спросить, Джабраилов сел.

– Что? – насторожился Хава.

– Я никогда не видел этого человека, но мне знакомо это имя, – выдержав паузу, словно взвешивая все «за» и «против» разговора, ответил наконец Джабраилов. – Выполнив одно дело, я должен был связаться с ним и сказать, что все получилось.

– Что с нами теперь будет, Хавчик! – простонал неожиданно адвокат.

– Отстань, – зло зашипел на него чеченец и вновь повернулся к Вахиду: – Какое задание ты должен был выполнить?

– Почему я должен тебе об этом рассказывать? – удивился Вахид. – Я даже не знаю, кто ты.

– Возможно, мы делали одно дело.

– Сейчас это уже не имеет значения, – прошептал Джабраилов и, поерзав, выругался: – Эй, шакалы, хотя бы на ночь руки развяжите!

Снаружи раздался возмущенный голос Дрона:

– Я тебя сейчас развяжу!

Послышался шум пролезающего внутрь человека. Взвизгнул Гладышкин, на которого наступил разведчик. Что-то пробормотал устроившийся рядом охранник Собралиева.

– Кому тут не спится? – осветив лицо Джабраилова фонарем, спросил Дрон и двинул его несколько раз каблуком ботинка в живот.

От неожиданности и боли чеченец, вскрикнув, скорчился. Дыхание перехватило.

– Самое последнее дело бить связанного человека, – вступился Хава.

– Это ты говоришь? – возмутился Дрон. – Уже забыл, как перед видеокамерой пять лет назад пленных мочил?

Мощный удар в ухо заставил Собралиева уткнуться лицом во влажную листву.

– Мне конец, – едва слышно проговорил Хава, когда офицер вышел. – Они меня не только узнали, у них есть доказательства…

– Клянусь Аллахом, я до России не доеду, – отдышавшись, прохрипел Вахид.

– Хочешь попытаться бежать? – едва слышно спросил Собралиев.

– А ты нет? – вопросом на вопрос ответил Джабраилов.

– Так как ты все-таки здесь оказался? – вновь завел старую пластинку Хава.

– Сегодня недалеко отсюда с вертолета должны были сбросить деньги, – нагнувшись к самому уху Собралиева, зашептал Джабраилов. – Точное время не сказали, но я и еще восемь моих людей должны были быть в условленном месте уже в полдень. У нас были сигнальные ракеты, чтобы летчики быстро нашли поляну. После всего мы делились на две группы. Одна вместе со мной уходила на ту сторону реки в Камерун, вторая пробиралась в лагерь местных повстанцев. Как ты понял, деньги я уносил, а они должны были сбить со следа тех, кто попытается нас преследовать. Вместо этого из вертолета высыпал русский спецназ, а поляну окружили местные военные. Пять часов шел бой, – Вахид скрипнул зубами. – Я один остался…

– Постой, постой, – опешил Хава. – Значит, нас сдали в одно время! А что за деньги или хотя бы сколько вам должны были сбросить?

– Арви сказал, что он вернет в это время каких-то людей, – пожал плечами Джабраилов. – Сумма мне неизвестна.

– А куда в случае чего ты должен был их доставить?

– В Эшоми, – Джабраилов с опаской посмотрел в сторону входа, за которым маячил Дрон.

Заметив это, Хава его успокоил:

– Он не слышит. Сам с кем-то разговаривает.

Снаружи, под небольшим навесом, горел костер. Оттуда доносился шум, не позволяющий слышать разговор в шалаше.

– Там передать эти деньги Аслану Сосланбекову. Он должен был ждать в здании с вывеской «Элиас».

– Это что, гостиница?

– Вроде того, – подтвердил Джабраилов. – После этого мы на его машине выезжали в порт Дуало. Дальше не знаю.

– Я знаю, – поворочавшись, зло заговорил Хава. – Нет сейчас уже никакого Аслана. Мы все делали одно дело, как слепые котята. Нас одновременно подставил один человек. Я знаю кто…

* * *

Дождь перестал. Постепенно шум снаружи стих. Он сменился пением цикад и хором множества лягушек. Ухали и кричали на разные голоса ночные птицы.

– Хава, – едва слышно позвал Вахид. Дождавшись, когда тот придвинется к нему, он нагнулся к уху: – Я разгреб подстилку и нащупал край острого камня. Может, рискнем?

– Спрашиваешь!

Джабраилов улегся таким образом, что стянутые веревкой запястья оказались как раз прижатыми к острой кромке заранее врытого в землю обломка скальной породы. Разведчикам пришлось изрядно потрудиться подобно их древним предкам, придавая камню соответствующую форму. Через некоторое время, ерзая по нему веревкой, он почувствовал, как она резко ослабла. Сердце заколотилось так, словно он убегал по-настоящему.

– Свободен, – толкнул он в бок Собралиева, растирая затекшие запястья. – Перевернись на бок.

Развязав узел, они притихли, стараясь понять, что происходит снаружи.

– Надо освободить остальных, – наконец прошептал Собралиев.

– Нет, – Вахид выразительно замотал головой. – Нам тогда не уйти далеко. Во-первых, в любой момент сюда могут заглянуть. Мы далеко от входа, и то, что нас нет, не бросается в глаза. Во-вторых, трое создают больше шума, чем двое, да и, потеряв всех, они до упора будут искать…

– Хорошо, – согласился с его доводами Собралиев и, перегнувшись через спящего адвоката, попытался разглядеть, что происходит снаружи. Лицом ко входу сидел человек. В это время заворочался Гладышкин. Чмокнув губами, он перевернулся на другой бок и, вскрикнув, по-видимому, от боли в суставах, сел.

– Чего там у вас? – раздался недовольный голос снаружи.

– У меня начнется гангрена, – заскулил адвокат. – Я совсем не чувствую рук.