Стрелы ярости - Энтони Ричес

– А если я оставлю его здесь, то Фурий донесет на нас губернатору, и наша песенка спета. Не забывай, что в этом деле замешаны еще два старших офицера: твой бывший префект и трибун Лициний. Если все выйдет наружу, полетит не меньше полудюжины голов. Нет, он должен растаять в воздухе, и как можно скорее. Как только мы вернемся за Вал и войдем в ворота крепости, парень должен исчезнуть – и лекаря с собой забрать, иначе она станет следующей жертвой злых умыслов Фурия.

Фронтиний печально кивнул.

– Я надеялся, что он пробудет здесь подольше, дождется, пока шум уляжется, и потом начнет новую жизнь. Если есть на свете люди, достойные мира и спокойствия, то этот юноша – один из них.

Скавр опрокинул остатки вина себе в горло.

– Тебе ли не знать, как несправедлива порою судьба. Вообще-то, у меня есть идея относительно того, как сохранить ему жизнь, чтобы он и его возлюбленная насладились миром и покоем, но для этого он при первой же возможности должен покинуть когорту. Лучше всего, если напротив его имени в платежной ведомости появится запись «убит в бою». В противном случае тебе останется лишь смотреть, как твое подразделение расформировывают, а Фурий сколачивает для тебя крест. Возможно, это не лучший выбор, но другого у нас нет. Да, кстати…

За откинутым пологом палатки происходило нечто невероятное. В расположении Девятой центурии тунгрийцы и вотадины решили на время обменяться оружием. Солдаты махали над головой мечами варваров и изумлялись силе, требовавшейся для того, чтобы нанести длинными тяжелыми клинками больше двух ударов. Варвары, укрывшись за рядом щитов и надев для полноты картины римские шлемы, смеялись и корчили рожи.

– Удивительно, как быстро солдаты находят между собой общее и забывают различия.

Спустя час Дубн прошел в расположение Восьмой центурии. Шедший с ним рядом Марто, сам того не замечая, изо всех сил сжимал рукоять меча на поясе. Хамианцы, утомленные дневным маршем, уже спали в своих палатках, но, как Дубн и ожидал, Марк все еще бодрствовал, обсуждая с Кадиром и двумя унтер-офицерами завтрашнюю тактику. Все четверо были одеты в шерстяные плащи в отличие от двух бриттов, которые будто не замечали вечерней прохлады. Марк обменялся рукопожатием с Дубном и невозмутимо повернулся к Марто.

– Марто, это Марк, мой собрат по оружию. Марк, это Марто, принц вотадинов, наш новый союзник и с сегодняшнего дня мой друг.

Марк приветственно кивнул и протянул руку. Марто чуть задержал его ладонь в своей.

– Твоя рука холодна, Марк. Судя по всему, ты родился далеко отсюда.

– Да, я родился в Риме и прожил там бо€льшую часть своей жизни. Возможно, тебе кажется, что вечер приятен и свеж, но я привык к теплу.

– А твои солдаты?

Марк улыбнулся, протянув руку в сторону Кадира, который понял намек и слегка наклонил голову.

– Мой опцион может сам ответить на твой вопрос, но поскольку его родина еще жарче, чем моя, делай выводы сам.

Бритт смерил хамианцев долгим холодным взглядом, прежде чем снова заговорил.

– Я просил Дубна показать мне людей, которые сломили волю моих воинов к сопротивлению. Мне хотелось увидеть солдат, которые сыпали на нас смерть, посмотреть им в глаза и понять, что они за люди. Я ожидал увидеть хладнокровных убийц, но вижу, что они такие же, как и мы. Если на то пошло, они выглядят еще диковинней, чем воины моего племени.

Кадир встал и протянул руку Марто.

– Я должен попросить у тебя прощения, принц Марто. Моих людей много лет учили видеть в своих целях просто… мишени. Я не испытываю гордости из-за того, что мы убили так много твоих воинов, хотя, если честно, доволен, что мои лучники хорошо проявили себя в первом сражении. Прими мои соболезнования твоим утратам.

Марто кивнул, не сводя глаз с высокого хамианца.

– Мое сердце обливается кровью при мысли о тех, кто ушел за реку раньше меня. Я поклялся отомстить врагам, но я не числю вас среди них: вы просто сражались, как умеете. – Он с любопытством перевел взгляд на Марка. – Несколько моих воинов, выживших после побоища, рассказывали об офицере, который в одиночку остановил дюжину воинов, убивая их по двое и по трое за раз. Говорят, что этот человек сражается двумя мечами и обладает невероятной ловкостью и сноровкой… – Он посмотрел на римлянина, жестом указав на два меча, висящие у него на поясе. – Это был ты?

Марк улыбнулся.

– Мои лучники еще не до конца освоились с таким способом ведения войны. Нескольких твоих воинов хватило бы, чтобы обратить их в бегство. Я встал на их защиту, потому что у меня не было другого выбора.

К удивлению Марка, бритт слегка поклонился.

– В любом случае ты заслужил уважение моего племени. Только недюжинный смельчак станет на пути десятка разъяренных воинов.

– Ну, или ему слишком часто стучали по голове и вышибли последние мозги.

Марто громко рассмеялся шутке Дубна.

– Отлично. Я скажу своим людям, что у офицера, который в одиночку положил шестерых, просто в голове помутилось от удара. – Он положил руку Марку на плечо, не сводя с римлянина внимательного взгляда. – Хорошо, что я не успел выбраться из толпы своих людей, а то распластался бы бездыханным, поверженный твоим клинком. Теперь, когда мы оба охотимся за одним врагом, я с нетерпением жду возможности сразиться на твоей стороне. А сейчас, мой новый друг Дубн, мне лучше вернуться к своим, пока они не начали беспокоиться.

Дубн отправился его провожать, на прощанье кивнул Кадиру и легонько ткнул Марка кулаком в грудь.

– Да, странный у них подход к жизни, у этих бриттов. У меня на родине человек в его положении при первом же удобном случае воткнул бы тебе нож под ребро и мне, скорее всего, тоже.

Марк поджал губы, обдумывая его замечание.

– В наших краях дела обстоят примерно так же. Но, судя по всему, для него вся эта история утекла, как вода, бегущая под мостом. Будем надеяться, что его отношение не изменится, когда мы сойдемся лицом к лицу с его бывшими союзниками.

Следующее утро выдалось ясным, подъем, завтрак и приготовления к походу были подсвечены мягким багряным светом утренней зари. Предполагалось оставить повозки с провизией в лагере и выдать каждому солдату рацион на два дня, поскольку, по всем прикидкам, они не успевали в тот же день вернуться обратно. Морбана освободили от обязанности присматривать за Лупом, поскольку Антенох неохотно согласился остаться с мальчиком у брода, чтобы вместе с дежурными охранять повозки и прочее имущество. Мрачно глядя в небо над горами на востоке, знаменосец Восьмой центурии подтолкнул трубача локтем.

– Небо красное…

– И что?

Морбан изумленно поднял брови, оглядываясь на хамианцев, которые также пребывали в недоумении.