Иисус — крушение большого мифа - Евгений Нед

своей природы, всегда будут и его собственными мучениями!

И кого ж тогда, выходит, Бог будет на «страшном суде» приговаривать к «вечным мукам» — самого себя?!.

Нет, образ такого Бога, в таком возвещении, как возвещение Иисуса, безусловно, никак не может сочетаться ни с какими идеями никаких «вечных мук»! Так что надо бы, конечно, христианам сию очевидность осознать и честно признать, что идея вечных мучений взята ими откуда угодно, но только не из того учения, которое возвещал Иисус Христос.

Глава 10. Сущностное единение. Квинтэссенция

Учение, которое возвещал Иисус, не содержит ничего, что могло бы послужить основанием для мыслей о разделенности Бога и человека, разделенности, которая может перерастать и в вечное отделение человека от Бога, в «вечные муки». Подлинное учение Иисуса является возвещением глубочайшего единения Творца и творения, и более того — оно содержит в себе фундаментальную идею сущностного единства(!) Бога и человека!

Опосредовано, эта идея предстает перед нами каждый раз, когда мы встречаемся с образом Бога-Аввы, Бога-Папочки, образом, безусловно подразумевающим не только глубокое и трепетное единение любящего Отца с любимыми детьми, но именно сущностную общность, сущностное единство между ними. Но ярче всего, и уже не опосредовано, а самым прямым и непосредственным образом, эта идея выражена в ряде текстов Евангелия от Иоанна.

Вот, например, слова 20 стиха, 14 главы этого Евангелия: «В тот день узнаете вы, что я в Отце моем, и вы во мне, и я в вас». Как можно видеть, идея глубочайшего Божественного единства Творца и творения выражена здесь со всей очевидностью и полной ясностью.

Однако автор Евангелия от Иоанна не останавливается на этом образе единения («я — в Отце, вы — во мне, и я — в вас»), но идет еще дальше в развитии этой идеи. Ведь если вышеприведенное речение Иисуса можно понять, как указание на некое опосредованное пребывание людей в Боге-Отце через пребывание в Иисусе, то в речении, записанном в 17 стихе 20 главы, всякая «опосредованность» уже исчезает, поскольку сказано там уже следующее: «Восхожу к Отцу моему и Отцу вашему».

Бог здесь — уже ровно в той же степени Отец всем людям, в какой он является Отцом Иисусу. А это означает, что применительно к людям, термину «творение» никоим образом нельзя придавать смыслового значения «изделия»! Соответственно, полностью нелепо думать и говорить о том, что Бог может обращаться с людьми, как с «изделиями», критически оценивая их на «пригодность» и «выбраковывая» те, что «не прошли тестирования».

В приведенном речении Иисуса не только в очередной раз утверждается, что люди для Бога — это его дети, но и говорится уже о полном равенстве категории «сыновства Богу» между Иисусом и остальными людьми. Насколько Бог есть отец для Иисуса, настолько же он является отцом и для всех людей!

Мысль эта крайне неприятна для любого религиозного человека, в менталитет которого подобное равенство никак уложиться не может. Однако, Иоанн и на этом не останавливается, вкладывая в своем Евангелии в уста Иисуса идеи и вовсе уж «крамольные». В первой части этой книги, мы уже рассматривали ситуацию, которая описывается в 10 главе Еванеглия от Иоанна, — вспомним и вникнем в нее еще раз.

Итак, мы видим, что Иисус оказывается окружен крайне агрессивно настроенной по отношению к нему толпой, которую вывели из себя слова его ответа на один из вопросов, поскольку в своем ответе Иисус допустил выражение, расцененное, как однозначное преступное богохульство. И это были слова: «Я и Отец — одно» (Ин.10:30).

Далее в Евангелии следует описание последовавших событий:

«Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить его. Иисус отвечал им: Много добрых дел показал я вам от Отца моего; за которое из них хотите побить меня камнями?

Иудеи сказали ему в ответ: Не за доброе дело хотим побить тебя камнями, но за богохульство, за то, что ты, будучи человеком, делаешь себя Богом.

Иисус отвечал им: Не написано ли в законе вашем: „Я сказал: вы — боги“? Если Он назвал богами тех к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, тому ли, которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите „богохульствуешь“, потому что я сказал, что я сын Божий?» (Ин.10:31–36).

Как видно из приведенного отрывка, слова Иисуса о его единстве с Богом, воспринимаются толпой, как слова о равенстве с Богом, что классифицируется, как несомненное богохульство, за что в те времена положено было предавать казни. Понимая критичность ситуации, Иисус пытается объясниться с толпой, но делает он это, согласно тексту Евангелия, весьма и весьма своеобразно.

Он не пытается остановить толпу, жаждущую в своем «праведном гневе» крови, уверениями, что его «не так поняли», и что в свои слова о Боге, как об Отце он вовсе не вкладывал смысла бого-равенства. Не пытается он сказать и того, что жалкая толпа людишек должна бы усмириться, поскольку, если сами они и впрямь бесконечно неравны Богу, то вот, — они видят перед собой того, кто действительно есть Бог, а потому — берегитесь!..

Нет, он не пытается ни задобрить толпу, ни запугать ее. Вместо всего этого, он вдруг делает, самое что ни на есть, неожиданное заявление — он напоминает толпе то, что сказано в Книге псалмов, в Псалме 81. А сказано там буквально следующее:

«Бог встал в сонме богов, среди богов произнес суд: Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Давайте суд бедному и сироте, угнетенному и нищему оказывайте справедливость. Избавляйте бедного и нищего, исторгайте его из руки нечестивых. Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются.

Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы!

Но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей» (Пс.81:1–7).

Конечно, просто поразительно, каким образом Псалом такого политеистического содержания мог оказаться в Священных Писаниях монотеистической религии! Но факт остается фактом, такой Псалом имеется в Иудейских писаниях, откуда он перекочевал и в христианский Псалтырь, как часть Ветхого Завета.

И в этом Псалме, как мы видим, от имени Бога заявлено, что люди есть… боги!

Безусловно, для христианских богословов этот Псалом представляет собой непонятное и весьма малоприятное затруднение, из которого удается как-то выкручиваться лишь рассуждениями о том, что слово «боги» здесь употреблено исключительно в переносном смысле. Дескать, поскольку речь в Псалме идет о суде и судьях, а судьи — это такие люди, которые своими решениями-приговорами определяюще влияют на жизнь людей, то их,