Метка смерти - Андреас Грубер

Монахиня кивнула.

– Если вы согласны, мы позже еще поговорим об этом парнике. БКА уже проинформировало меня о состоянии расследования, – сказала Таборски. – Вы знаете, кто выносил новорожденных из монастыря? От чего они умирали? И кто спустя год снова приносил их в монастырь?

Монахиня подняла взгляд, посмотрела на Снейдера и замерла на мгновение. Сабина тут же поняла, что этот ответ будет следующей решающей подсказкой. Потому что этот человек – перевозчик детей – станет жертвой номер пять на пятый день. И данная информация была для них особенно важна, потому что татуировки не содержали такой подсказки.

Снейдер посмотрел на Сабину и едва заметно кивнул. Идем, – казалось, говорил его взгляд. Затем обратился к Таборски:

– У вас есть ровно полчаса на этот разговор, затем юристы БКА пройдутся с вами по всем ответам и решат, содержат ли они факты, которые не могут быть опубликованы.

– Согласна, – ответила Таборски, не оборачиваясь.

Снейдер взглянул на монахиню.

– Прощайте.

На ее лице мелькнула едва заметная улыбка. В итоге она все же победила.

Снейдер вышел из комнаты для допросов, Сабина последовала за ним.

– Мы уже настолько отчаялись, что должны соглашаться на желания монашки? – спросила Сабина, когда закрыла за собой дверь и они снова оказались в смотровой.

Не ответив на вопрос, Снейдер встал рядом с техником к пульту управления, оперся руками о стол и, наклонившись вперед, посмотрел через двустороннее зеркало. С напряженным лицом он наблюдал за сценой в комнате для допросов.

Тина стояла за ним. По ее лицу Сабина поняла, что она удивлена не меньше. Кржистоф и Хоровитц тоже с нетерпением уставились на стеклянную стену.

– Мы не отчаялись, – наконец ответил Снейдер, слушая интервью, которое передавалось в смотровую через динамики.

– Акушерку, которая забирала у нас детей сразу после рождения, звали Вивиана Кронер, – доносился из громкоговорителя металлический, искаженный голос монахини. – Ни одного младенца никогда не кормили грудью. Она передавала их детскому врачу, который на следующий день увозил новорожденных. Он же через несколько месяцев и привозил обратно трупы. Одна из монахинь их видела. В багажнике машины. Голые, завернутые в покрывало. Большинству было около года, некоторые на пару месяцев старше.

Снейдер нагнулся к микрофону и нажал на кнопку.

– Нам нужно имя врача!

– Как звали этого врача? – спросила Таборски в следующее мгновение.

Сабина с удивлением наблюдала за происходящим. Очевидно, в ухе журналистки, под длинными волосами, был спрятан наушник, через который она связывалась со смотровой.

– Я могу быть уверена, что вы действительно опубликуете его фамилию и СМИ проверят мои утверждения? – спросила монахиня.

– Да, вы можете на это рассчитывать. Мы серьезное агентство и не публикуем непроверенные слухи, – ответила Таборски.

Монахиня кивнула, однако медлила.

Снейдер снова нагнулся вперед.

– Надавите на нее, Таборски! – прошипел он в микрофон. – И не профукайте ничего, вы поняли? Это наш последний шанс, коллега!

Коллега?

Сабина вздрогнула. О, черт! Наконец до нее дошло. Она бросила удивленный взгляд на Тину, Кржистофа и Хоровитца. Тина хмурилась и тоже казалась сбитой с толку. Но Кржистоф и Хоровитц не показывали никакой реакции.

Конечно же, Снейдер не поддался – она могла бы и сама догадаться. Вместо этого он и ван Нистельрой решили подсунуть монахине фальшивую журналистку. Ничего из этого разговора никогда не будет обнародовано.

Таборски постучала пальцем по договору, который, видимо, был таким же лживым, как и вся инсценировка.

– У меня есть письменное подтверждение, что я имею право опубликовать все обстоятельства. И я это сделаю!

Даже если БКА после этого разговора будет удерживать меня в здании – аудиозапись нашей беседы напрямую транслируется моему шефу в агентстве. Поверьте мне, сегодня вечером ровно в восемнадцать часов первый пресс-релиз попадет в новостную ленту – и разойдется по всем газетам, радиостанциям и общественным телевизионным каналам.

– Хорошо сработано, – сказал Снейдер в микрофон, затем выпрямился, скрестил на груди руки и в ожидании уставился на стеклянную стену.

Сабина подошла к нему ближе.

– На самом деле Пиа Таборски не имеет никакого отношения к Немецкому информационному агентству, я права?

Снейдер продолжал смотреть перед собой.

– Кто пытается поиметь БКА, должен рассчитывать на то, что мы заставим его говорить любыми способами. – Он сделал паузу, прислушался, но монахиня по-прежнему молчала, словно раздумывала.

– А если она догадается, что это обман? – спросила Сабина.

– Комиссар Таборски – пресс-секретарь полицейского управления Нижней Саксонии, мы одолжили ее для этого разговора. Ее вводили сегодня в курс дела с пяти утра. Там сидит профессионал. – Снейдер наклонился к микрофону. – Ну же, давайте! Не забывайте, что у вас мало времени!

– Я хочу напомнить вам, что у нас осталось всего двадцать минут. И мне необходимы весомые доказательства для репортажа, иначе…

– Да, хорошо, – перебила ее монахиня. – Его звали доктор Хирш, раньше он был детским врачом с собственной частной практикой в Линце и имел хорошие отношения с одним домашним доктором в Браунау, который уже умер. Кроме того, он знал Вальтера Граймса, монастырского садовника.

– Goed! Verdomme, goed![22]– воскликнул Снейдер и ударил кулаком по ладони. Затем повернулся к Тине: – Выясните все об этом докторе Хирше, жив ли он и где мы можем его найти. Мы показываем хорошее время и пока что установим скрытое наблюдение, прежде чем связаться с ним.

– А если австрийские службы откажутся…

Без комментариев Снейдер порылся в своем портмоне и протянул ей визитку.

– Оливейра мое контактное лицо в австрийском ведомстве по охране конституции – у него передо мной должок.

Тина взяла визитку, достала телефон и вышла из комнаты.

Затем Снейдер повернулся к технику, сидевшему за пультом управления, и одновременно нажал на кнопку на микрофоне, чтобы Таборски могла слышать.

– Таборски, как только монахиня начнет подозревать, что вы не от прессы, задайте ей личный вопрос об условиях содержания и допросах, тогда техник по громкоговорителю тут же прервет интервью и служба безопасности выведет вас из комнаты. – Он отпустил кнопку, выпрямился и развернулся.

Хоровитц кивнул:

– Значит, все-таки получилось.

Снейдер выглядел довольным, затем он посмотрел на Сабину.