Кролик разбогател - Джон Апдайк

— Ох, матушка, но именно так и происходит.

Какое-то время они продолжали в том же духе — это не менее интересно, чем смотреть телевизор: Нельсон подражал медоточивому голосу пастора, Дженис взывала к разуму и милосердию, мамаша Спрингер пребывала в собственном мирке, где епископальная церковь царила с момента мироздания, а Гарри возвышался над всеми ними, владелец золота, который не мог дождаться той минуты, когда он поведет свою жену наверх и покажет их сокровище.

По телевидению начинается повторная демонстрация «Военно-полевого госпиталя», фильма, который хотелось посмотреть Нельсону, — лица молодых людей вдруг становятся усталыми, опустошенными; они сидят рядышком на диване — молодая пара, которую усиленно пытаются сплотить. У каждого из них уже появилось свое привычное место. Пру сидит в конце дивана, возле маленького столика вишневого дерева, где стоит ее рюмочка ликера и лежит ее вязанье, а Нельсон — на средней подушке, задрав ноги в кроссовках фирмы «Адидас», с подошвами в кружочках на стилизованную скамейку сапожника. Теперь, когда он перестал бывать в магазине, он не утруждает себя и не бреется каждый день, так что на подбородке и верхней губе появилась щетина, а на щеках — все еще пушок. А ну его к черту, этого неряху. Кролик решил жить для себя.

Когда Дженис выходит из ванной нагая и влажная под своим махровым халатом, он уже запер дверь спальни и лежит в одних трусах на постели.

— Эй, Дженис, — окликает он ее вдруг охрипшим вкрадчивым голосом, — посмотри-ка! Я сегодня кое-что нам купил.

Ее темные глаза очумело смотрят после всего выпитого да еще всех этих стараний строить из себя добрую мамочку — она и душ-то приняла, чтобы прочистить голову. Постепенно взгляд ее становится осмысленным, и она, должно быть, видит на его лице такой безмерный восторг, что это озадачивает ее.

Он вытягивает непослушный ящик и сам не без удивления смотрит, как два цветных цилиндрика скользнули к нему — они по-прежнему тут, по-прежнему рядом. А ведь, казалось бы, нечто столь ценное должно излучать сигналы, и грабители должны были примчаться сюда, точно псы по следам распаленной сучки. Гарри вынимает из ящика один цилиндрик и кладет его на руку Дженис — от неожиданной тяжести рука у нее опускается, незавязанный халат распахивается. Ее стройное загорелое потасканное тело в этом распахнутом одеянии кажется привлекательнее девичьего, и у него возникает желание протянуть руку к тому месту, где темно и влажно.

— Что это, Гарри? —спрашивает она, широко раскрыв глаза.

— Открой, — говорит он ей, и, поскольку она слишком долго копается с прозрачной клейкой лентой, удерживающей на месте крышечку в виде сиденья на стульчаке, он поддевает ее своим крупным ногтем. Затем вытаскивает папиросную бумагу и вытряхивает на стеганое лоскутное покрывало пятнадцать кругеррандов. Они краснее, чем, насколько он помнит, бывает золото. — Золото, — шепчет он, поднося к ее лицу ладонь с двумя монетами, которые лежат разными сторонами кверху: на одной — профиль какого-то старого бура, на другой — что-то вроде антилопы. — Каждая из этих штук стоит около трехсот шестидесяти долларов, — сообщает он ей. — Только не говори об этом ни твоей матери, ни Нельсону, никому.

Она смотрит на них словно завороженная и берет одну монету. Ее ногти при этом царапают его ладонь. В карих глазах загораются золотые искорки.

— А это не против правил? — спрашивает Дженис. — Где, черт побери, ты их взял?

— В новом магазине на Уайзер, напротив лавки, где торгуют арахисом, там продают драгоценные металлы, покупают и продают. Все было очень просто. Надо было только принести заверенный чек в течение суток с момента, когда тебе назвали цену. Они гарантируют, что возьмут их обратно в любое время по цене на тот момент, так что теряешь ты на этом только шесть процентов комиссионных, которые они берут себе, да налог на товары, который окупится за неделю при том, как золото растет в цене. Вот. Я купил две упаковки. Смотри.

Он достает из ящика второй волнующе тяжелый цилиндрик, снимает крышечку и вытряхивает на покрывало одну за другой пятнадцать антилоп, тем самым выставленное на обозрение богатство сразу удваивается. Покрывало — легкий стеганый шедевр пенсильванских немцев — состоит из маленьких квадратных лоскутков, сшитых вместе терпеливыми мастерами с переходом от светлых тонов к темным, чтобы создать пространственный эффект: получилось как бы четыре коробки, у каждой из которых есть более светлая и более темная сторона. Гарри ложится на этот мираж и кладет себе на каждое веко по кругерранду. Красноватые золотые кругляшки холодят веки, он слышит голос Дженис:

— Боже мой! Я-то думала, что только правительство может держать золото. Разве на это не нужно разрешение или что-то еще?

— Только деньги. Только треклятые деньги, Чудо-Женщина[27].

Он лежит слепой и чувствует, как от непривычной тяжести золота в нем вспыхивает желание.

— Гарри, сколько же ты на это потратил?

А он думает о том, как бы внушить ей, чтобы она спустила ему трусы и сосала, сосала, пока не задохнется. Но ему не удается это ей внушить, тогда он снимает с век монеты и смотрит на нее — лежит и глядит, воскресший мертвец. Перед его глазами не гробовая мгла, а очумелое лицо жены, обрамленное темными обвисшими патлами, с мокрой после душа челкой на лбу — вылитая Мейми Эйзенхауэр[28].

— Одиннадцать тысяч пятьсот с чем-то, — отвечает он ей. — Лапочка, ведь эти деньги лежали в банке на жалкие шесть процентов. А в наши дни получать всего шесть процентов годовых — значит терять деньги: инфляция ведь составляет двенадцать процентов в год. Золото прекрасно тем, что дурные вести ему на пользу. Когда доллар падает, цена на золото идет вверх. Все арабы превращают свои доллары в золото. Это мне сказал Уэбб Мэркетт в тот день, когда ты не поехала в клуб.

Она продолжает разглядывать монету, поглаживая пальцем изящный рельеф, а ему так хочется, чтобы она обратила внимание на него. Он уже не помнит, когда у него вставал вдруг член в брюках. Разве что когда он общался с Лотти Бангамен.

— Красиво, — признает Дженис. — Но следует ли поддерживать Южную Африку?

— А почему бы и нет — ведь золотые рудники дают работу черным. Преимущество ранда, как мне сообщила девушка в «Финансовых альтернативах», в том, что монета весит точно одну тройную унцию и ее легче продать. Можно при желании купить мексиканское песо или этот маленький канадский кленовый листок, по ее словам, золото там такое, что на пальцах остается золотая пыль. А потом, мне понравился этот олень на обратной стороне. А тебе?

— Мне тоже. Он возбуждает, — признается Дженис, взглянув наконец на Гарри, лежащего среди разбросанных на постели золотых монет. — Где же ты собираешься их хранить? — спрашивает она. В задумчивости она высовывает кончик языка, и он остается лежать на ее нижней губе. Гарри нравится, когда она такая задумчивая.