Мистическая Москва. Ключ от библиотеки Ивана Грозного - Ксения Рождественская

— Должен поздравить вас, Людмила Аркадьевна, с блестяще проведенным делом, — сообщил он и расплылся в улыбке. — Погибший и правда оказался Иваном Краевым. Следы, найденные на месте убийства офисных работников, соответствуют его отпечаткам пальцев. Так что дело закрыто, коллега! Принимайте благодарности. Видимо, смерти Рощина и Мостового тоже на его совести. Но доказать это будет сложнее. В квартирах погибших в любом случае будут его отпечатки пальцев. Да это теперь и ни к чему. Преступник мертв, предъявлять обвинение некому. Особая благодарность вам, — он повернулся к Стасу и Александру. — Ваша помощь оказалась весьма кстати. А вот вам, Людмила Аркадьевна, предстоит выслушать еще немало «сердечных» слово, от вашего папеньки.

— Мы же договорились не озвучивать эту историю, — прищурилась она. — Или вы так держите свое слово?

— Свет полон добрых людей, — хмыкнул Рощин.

— В этом я ничуть не сомневаюсь! — желчно сказала она и закинула ногу на ногу.

Саша бросил на нее полный любви взгляд и почувствовал, как застучало сердце. Но теперь это не причиняло ему боли.

— Поздравляю, — произнес Стас и пожал Саше руку.

— С чем? — рассеянно спросил он.

— С успешным окончанием дела.

Станислав тряс его руку, а на Сашу вдруг напал какой-то ступор. В голове появился непонятный туман, перед глазами поплыли картинки. Погибший Краев вдруг ушел на второй план, а прямо перед ним появился совсем другой человек. Его лицо все приближалось, приближалось и…

Саша выдернул свою руку и потряс головой. Видения исчезли.

— Что с тобой? — насторожилась Людмила. — Тебе плохо?

Вместо ответа он снова взял Стаса за руку, и картинка появилась вновь. Лицо мужчины все приближалось и приближалось, и Саша уже начал различать его черты. А потом перед ним поплыли разные предметы. Нож, каменная кладка, железная коробка…

— Валентин Петрович, отчего умер Краев? — поинтересовался Саша.

— От проникающего ножевого ранения.

— И как вы его объясняете?

— Человек держал нож в руке, когда забирался в яму, споткнулся, и нож вонзился прямо в грудь. Такое бывает, к сожалению.

— А можно попросить вас об услуге?

— Смотря о какой, — осторожно ответил Рощин.

— Вы не могли бы послать кого-нибудь обыскать квартиру Краева?

— Вы хотите найти там что-то конкретное?

Саша кивнул.

— Что именно?

— Нож серебряный, с резной ручкой.

Валентин Петрович внимательно посмотрел на Сашу, но ничего не сказал, а придвинул к себе телефон и начал набирать номер.

Примерно через час в кабинете раздался телефонный звонок. Рощин поднял трубку, некоторое время слушал, что ему говорят, а потом дал отбой и внимательно уставился на Александра.

— Ну а теперь я хочу послушать вас, — сообщил он. — В квартире Краева найден нож, такой же самый, каким он был убит. Чем вы это объясните? У вас есть определенные мысли?

— Есть, — кивнул Саша. — И я хочу, чтобы вы их выслушали. Я бы мог допустить, что Иван сам виновен в своей смерти, если бы в его квартире не был найден нож. Но его наличие все меняет.

Рощин нетерпеливо подался вперед, показывая свою готовность слушать и слышать.

— Я не думаю, что Краев виновен в смерти своих друзей, — продолжил Саша. — Я ничуть не сомневаюсь, что он ударил меня по голове и поджег офис, но вот с товарищами по команде — другая история. Мы не раз слышали, что у Ивана проблемы с головой. Он даже призывал друзей отступиться от поисков библиотеки, а когда они отказались, начал искать в одиночку.

— И при этом вы все равно считаете, что он не убивал ни Рогова, ни Мостового?

— Да, я так считаю. Проблемы с головой начались у него довольно давно. Что же мешало ему раньше расправиться с товарищами? Но он продолжал бегать в одиночку и искать библиотеку, полагаясь только на себя.

— Значит, вы считаете, что к этим убийствам причастно другое лицо?

— Именно об этом я вам и говорю! Заметьте: все началось в тот момент, когда мы проявили интерес к этому делу. Тогда-то некто и стал устранять тех, кто знал о библиотеке, чтобы самостоятельно найти сокровище. Заметьте, что Краев как раз об этом не знал! С ним просто-напросто никто не общался, а значит, не мог сообщить о нашем интересе.

— Что ж, стоит проверить, — заявил Рощин. — Но при чем здесь нож?

— Один нож оказался в груди Краева, а другой у него дома, понимаете?

— Нет, — помотал головой Валентин Петрович.

— Как вы думаете, откуда взялся второй нож?

— Не хочу предполагать. Тем более у тебя, похоже, есть версия.

— Есть, — кивнул Саша. — Давайте начнем с самого простого. Сколько времени Краев уже мертв?

— Как минимум два дня, — тут же ответил Рощин.

— Значит, он не мог убить Мостового.

— Черт! — нахмурился Валентин Петрович. — Как же я упустил это из вида? Так спешил закрыть это дело, что… Ну да не будем об этом. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Давайте дальше.

— Есть еще некоторые факты, которые сами по себе, казалось бы, не имеют никакого значения, но вместе выстраиваются в весьма стройную картину.

— И что же это за факты?

— Странный запах в квартире Рогова, прогулка Буркина с Андреем Сомовым, ну и, наконец, «призрак прошлого», который явился Рогову и Сомову.

— Вы серьезно — про призрак? — приподнял брови Рощин и бросил быстрый взгляд на Людмилу.

Она сделала вид, что ничего не заметила, и продолжала внимательно смотреть на Сашу.

— Абсолютно серьезно. Видите ли, все загадки кажутся таковыми только под определенным углом зрения, — начал он. — Но как только заходишь с противоположной стороны и смотришь на них с другого ракурса, все оказывается совершенно иным.

— Так ты считаешь, что «призраки прошлого» — это не оборот речи?

Саша помотал головой.

— Я абсолютно убежден, что Сомова тоже пытались убить. Его спасло только то, что рядом оказался Стас, и быстро появились медики.

— Вы все-таки хотите сказать, что на Андрея Сергеевича покушались призраки?

— Да нет же! Я говорю об обратном. Призрак прошлого — это абсолютно реальный человек. Что мешает человеку надеть определенный костюм, наклеить усы и в таком виде явиться к своим жертвам?

— Преобразиться, чтобы напугать до смерти, — пробормотал Рощин. — Вы говорите сейчас об определенном образе, который принимал убийца?

— Совершенно верно.

— И это…

— Это образ Иосифа Виссарионовича Сталина.

— И все-таки я не до конца понимаю…