Ожерелье императрицы - Владимир Кузьмин

– На помощь!

Ох и суета поднялась.

Петя с Дюпоном встали заранее у двери, и едва в нее ворвался первый бандит, тот, что сидел прежде на диване с пистолетом, как ему подставили подножку и стукнули сзади стулом. Он растянулся по ковру, пистолет, на этот раз заряженный, перешел в руки Петра Александровича. Ввалившегося следом Луи даже останавливать не пришлось, сам остолбенел. Двое его товарищей валяются на полу без сознания, третий мычит и отплясывает безумный танец. Тут всякий остолбенеет. Вот только месье Дюпон разошелся не на шутку и от души стукнул беднягу Луи по голове. Стулом. В общем, все три стула, что для нас заботливо приготовили, мы использовали. И кажется, ни на одном из них уже никому не удастся посидеть – не слишком прочные стулья оказались.

Вокруг дома тоже стало шумно: отовсюду слышались крики, кряхтение и пыхтение, даже несколько выстрелов прозвучало. Кто-то из бандитов попытался заглянуть в разбитое окно и свалился по ту его сторону – это Дюпон шмякнул его остатками стула безо всякой жалости. Наконец, к нам ворвались полицейские во главе с самим комиссаром и его помощником по кличке Зубочистка.

– Все целы? – спросил комиссар и огляделся. – Ну да как же, целых тут только половина!

– Но та половина, которой и нужно быть целой, – весьма разумно высказался Антуан Зубочистка.

– Дарья Владимировна! С вами все в порядке? – спросил по-русски появившийся на пороге Михаил. Из-за его спины выглядывали Владимир и Мигель.

Месье Антуан, по-русски не понимавший, суть вопроса уловил и сказал:

– Этой милой девушке сам черт не страшен.

– Господа! – заговорил комиссар Лагранж. – Месье Михаил, месье Вольдемар! Сеньор Мигель! Я выражаю вам свою глубочайшую признательность за оказанное работе французской сыскной полиции содействие. А для вас, месье Петр, и уж для вас, мадемуазель Дарья, в особенности, я слов нужных пока не подобрал.

Мне пришлось сделать невинный вид и кокетливо вздохнуть. Я слишком хорошо догадывалась, какие такие слова подберет месье Людовик в наш адрес за тот полуобман, при помощи которого мы его уговорили на проведение всей этой масштабной операции.

– А для меня? – набрался смелости выйти вперед Дюпон. – Для меня у вас есть подходящие слова?

– Для вас, Дюпон, и для ваших сорванцов объявляется амнистия за все ваши прошлые грехи! – с ходу нашелся комиссар.

– Мерси, конечно. Но мы же не он. – Дюпон ткнул все еще пребывавшего в бессознательном состоянии бельгийца носком ботинка. – Наши прошлые грехи вам все едино не доказать.

– Потому я такой щедрый! – ответил комиссар. – Ладно, не смотри на меня так, Дюпон. Ты молодец! И мальчишкам скажи спасибо от всей полиции – когда они еще от полиции благодарности услышат? А то пусть к нам приходят, я их фруктами угощу! И сам заглядывай.

– Ага, прямо в комиссариат! Так они и пошли!

– А ты спроси их, вдруг пойдут?

– Фрукты у месье Людовика такие, что пальчики оближешь, – не удержалась я, чтобы не подлизаться к комиссару, во власти которого было казнить нас с Петей или миловать.

– Вот! Они пробовали и знают! Дюпон, отчего-то мне кажется, что ты еще что-то от меня хочешь, кроме фруктов?

– Возьмите меня в полицию работать! – выдохнул карманник и зарделся не хуже Пети, когда на того без особых причин жуткое смущение находит.

Такого долгого завтрака я и припомнить не могла. Понятное дело, за завтраком мы больше разговаривали, чем ели, но ведь и ели немало. На всех вдруг навалился дикий аппетит, да к тому же накануне никто из нас не поужинал – сил на это не осталось.

Месье Людовик, вынужденный заняться доставкой в арестантскую банды Умника, любезно всех нас поблагодарил и просил разойтись. Чтобы мы не мешались ему под ногами, хотя выразился он гораздо изысканнее.

Михаил, Владимир и дон Мигель сказали, что не смеют нас беспокоить после всего произошедшего, но что завтра прямо утром они желают получить с нас обещанную им награду за свои услуги, то есть рассказ обо всем случившемся.

Вернувшись домой, я не застала ни дедушки, ни маменьки, но нашла от них записку, из которой ровным счетом ничего не поняла, хоть и написана она была, кажется, самыми простыми и понятными русскими словами. Куда-то их всех пригласили, где-то они нас ждут… Я присела на край кровати, собравшись переодеться и… почувствовала, как меня заботливо укрывают одеялом.

– Где же вы так гуляли, что ты заснула в платье? – сказала маменька, я в ответ неопределенно махнула рукой и снова заснула.

Утром мы хоть и чувствовали себя слегка разбитыми, зато настроение улучшилось так, что я напевала все время, пока принимала ванну и одевалась.

– Михаил и Владимир пригласили нас позавтракать вместе, а то они завтра уезжают, – сообщила я.

– Странно, что вы приглашены на завтрак, а не на ужин, – проворчал дедушка. – Или ужин у вас вчера состоялся?

– Никакого ужина у нас не было, – честно ответила я. – Мы просто… прогуливались и заболтались. А вот на ужин мы приглашены все вместе! На шхуну «Арабелла»!

– Вот новости! – воскликнула мама. – Шхуна – это очень романтично, но не слишком понятно, кто нас на нее зовет?

– Ты его знаешь, это тот приятной наружности молодой мужчина, которому ты вручала приз за победу в рыцарском турнире. В твою честь проведенного! Он тоже завтра должен отплыть в Испанию. К тому же дон Мигель был на прощальном ужине в Друри-Лейн и желает принять всех нас с ответным, так сказать, визитом. Вот и пригласил нас на морскую прогулку и на ужин.

– И ты считаешь, что нам стоит это приглашение принять?

– Считаю. Капитан, он же хозяин шхуны, – очень достойный человек. И давний приятель бедного Алексея Юрьевича. Все, я убежала.

И вот мы сидели за столом, завтракали, а мы с Петей еще и рассказывали, что и как произошло, потому что наши друзья в подробности посвящены не были, так как нам было недосуг и к тому же имелись причины умолчать о некоторых мелочах. Ведь начни мы вчера хоть что-то разъяснять, обязательно всплыло бы то, о чем говорить нельзя или преждевременно.

Начали мы с рассказа про ожерелье императрицы Екатерины Великой, которое граф Никитин желал продать и истратить вырученные деньги на благие дела, но не успел. О ходе расследования его смерти, которое проводил Скотленд-Ярд, тоже рассказали, ну и о собственных догадках и плодах размышлений пришлось поведать, а то было бы совсем непонятно, отчего мы приехали в Ниццу.

– С месье Дюпоном мы познакомились еще по пути сюда, – сказал Петя, подцепляя вилкой кусок с тарелки. – Он оказался вором, но, как ни странно, в остальном его можно считать джентльменом.

– Встретились здесь мы случайно, – вступила в разговор я. Мы с Петей не сговаривались, что можно рассказывать начистоту, а о чем лучше промолчать. Мои слова о случайности встречи были правдой, а про то, как эта встреча и при каких обстоятельствах состоялась, говорить не стоило. Сейчас, по прошествии небольшого времени, наша прогулка по темным закоулкам стала казаться мне полным безумием. Ну отчего я была столь уверена, что на нас нападут грабители не слишком страшные и не очень умелые? Могли нарваться на Медузу с Гвоздем или Гнусавого Мишеля, с ними справиться было бы посложнее, а уж иметь с ними дело в дальнейшем нам и самим не захотелось бы.