Мертвее не бывает - Чарли Хьюстон

Я провожу языком по своим губам, ощущая вкус крови.

— Да, конечно.

— Хорошо.

Я сворачиваю ей шею.

Это было нелегко. Это оказалось очень непросто. Я измотан и слаб. Она тихонько вздрагивает. Я надавливаю еще немного, и раздается хруст позвонков. Ее начинает бить дрожь. Затем я давлю еще сильнее, слышен последний щелчок. И она замирает.

Я укладываю ее на бетон и замечаю полные ужаса глаза Аманды. Она раскрывает рот, словно собирается кричать, но, решив, что это всего лишь страшный сон, вновь закрывает глаза. Я всеми силами надеюсь, что этот кусочек реальности навсегда уйдет из ее памяти вместе со всеми ужасами последних нескольких часов.

Лидия приходит с тремя своими приятельницами. Как и обещала. Две из них еще более накачанные и натренированные, чем она. А третья — и вовсе удивительное зрелище: огромные плечи, огромная грудь, размером не меньше шаров для боулинга, и даже нечто, походящее на мужское достоинство. Может, так оно и есть?

— Она в порядке?

— Они ее накачали чем-то. Точно не знаю, чем.

— Они — это кто?

Я смотрю на Аманду: она без сознания покоится у меня на руках.

— Люди, которые уже не смогут ей навредить.

Лидия понимающе кивает.

— И что теперь?

— Ей необходим отдых и покой. Желательно, где-нибудь в безопасности.

— И надолго?

— Не знаю. Может, на пару дней.

Она переводит взгляд на грудастую вампиршу.

— Села?

Та отвечает густым гортанным басом.

— Нет проблем. Я с радостью пригляжу за крошкой.

Лидия вновь смотрит на меня.

— Согласен?

Я смотрю на Селу.

— За ней могут прийти.

Села демонстративно встает в позу бодибилдера и напрягает руки. Ее внушительного размера бицепсы готовы соскочить со своих мест.

— Их проблемы.

Я киваю головой.

— Хорошо.

Села протягивает руки.

— Теперь передай мне малышку.

Я приподнимаю ее. Села легонько поддевает Аманду ладонями и забирает на руки. Я указываю на кровавые отпечатки пальцев на джинсах и кроссовках, оставшиеся после того, как я кое-как одел ее.

— Сделай с этим что-нибудь до того, как она проснется.

Села смотрит в лицо мирно сопящей девочки и невообразимо длинным пальцем смахивает у нее со лба выбившиеся пряди волос.

— Нет проблем. Мы обязательно ей что-нибудь подыщем. За мной, девочки.

Одна из бодибилдерш открывает дверь, быстро проверяет улицу за ней и подает знак, все чисто. За ней следует Села. А третья красавица, замыкая процессию, выходит из помещения и закрывает за собой дверь.

— С ними она в полной безопасности.

— Ага.

Лидия подходит к двери и кладет ладонь на ручку.

— Нам нужно идти, скоро рассветет.

— Ага.

Мы выходим на авеню Би. Лидия запирает за нами дверь, и мы направляемся вниз по улице. Я киваю на покинутое нами здание.

— Это что, секретное помещение Общества?

— Это одно из моих секретных помещений.

— Ах-м.

Она засветила секретное помещение. Если кто-то за пределами ее круга узнает об этом, ему придется несладко. Всегда кому-то приходится несладко. Хотя, с другой стороны, может, ей не о чем беспокоиться. Я-то знаю себя лучше. Она украдкой поглядывает на меня и улыбается.

— Том просто рвал и метал.

— Да ну?

— Я сказала ему, что принесла тебе еду в чулан, а ты возьми и скрути меня. Забрал ключи и был таков. Он попытался выследить тебя, только я пустила по твоему следу пару своих девочек, и они замаскировали твой запах. У него от бешенства чуть пена изо рта не пошла. Угрожал мне. Говорил, что сдаст меня руководству, когда Терри вернется.

— Он еще не вернулся?

— Нет. Хотя посыльный принес нам весть. Коалиция готовит облаву: она закрывает все пути по своим территориям. Что-нибудь знаешь об этом?

— Никак нет.

Она останавливается на углу Девятой и Би.

— Я иду туда. Куда направишься ты?

Я киваю в противоположную сторону.

— Домой.

— Уверен?

— Больше некуда.

Она кивает.

— Что-нибудь еще?

— Есть закурить?

Она отрицательно мотает головой.

— Пожертвуй мои деньги посредникам смерти, которые выпускают табачные изделия. Ты же меня знаешь.

— Точно.

Она сует руки в карманы.

— А что с девчонкой?

— Если я не скажу тебе ничего завтра, жди возвращения Терри. Он знает, что с этим делать.

— Да, он всегда знает.

— Верно.

Придя домой, я, наконец-то, смываю с себя многодневную грязь и с сигаретой в зубах забираюсь в постель. По-прежнему на моем правом запястье раскачивается обрубок второго наручника. Я мог бы вскрыть замок, да только мой пиджак с инструментами лежит в противоположном углу комнаты. Непреодолимое для меня расстояние. Опустив сигарету в пепельницу рядом с прикроватной тумбочкой, я хватаюсь за распиленный наручник. И начинаю крутить его. Наручник, что все еще сковывает мое запястье, впивается мне в кожу. Цепь сильно перекручивается, но я все не останавливаюсь. И вот, последний раз крутанув своим запястьем, а второй рукой крепко сжимая свободный наручник, я добиваюсь своего. Цепь не выдерживает, и одно ее звено лопается, отлетая в противоположный конец комнаты. Положив распиленный наручник на тумбочку, я вновь зажимаю губами сигарету. Кожа на правом запястье покраснела и покалывает. Я принимаюсь ее массировать, поглядывая на белеющий в темноте на руке браслет от наручников. Я смотрю на него и кручу на запястье: у меня из головы никак не выходит девочка, что еще не так давно была пристегнута ко мне.

Так я и лежу, вдыхая сигаретный дым одним-единственным легким.

Когда я засыпаю, мне снится сон. Он не о девочке, ее матери или отце. Нет в нем места Уитни Вейл, и Иви. Мне не снится ничего, что так утомляло последние дни. Мне явилась темнота. И мне видны ее мельчайшие детали, которые ускользнули от меня тогда, в том подвале.

То, как темнота просочилась в подвал через трещину в воздухе. Как она разграничила пространство между Хордом и мной. Прошла сквозь него. Как она завибрировала и задрожала, с неистовым удовлетворением накидываясь на тени в углах. Я вижу, как очертания подвала неистово пытаются сбросить с себя оковы этой темноты, а люди, попавшие в ее ловушку, отчаянно колотят по ней руками, желая скорее вырваться наружу, словно пленники гигантского резинового шара. Я вижу дыры, которые она проделала в тенях, и как последние затем потемнели и слились с темнотой.