Прежде чем я усну - Си Джей Уотсон

— Крисси! — испуганно воскликнула она. — Что с тобой?

Я всхлипывала, грудь моя тяжело вздымалась, мне стало трудно дышать. Я оплакивала все годы, которые я потеряла, и которые мне еще предстояло потерять — с сегодняшнего дня и до самой смерти. Я плакала оттого, что, как ни тяжело было Клэр рассказывать о моем романе, муже и сыне, завтра или послезавтра ей придется проделать то же самое. И главное — плакала оттого, что понимала: во всем виновата только я, я сама.

— Прости, — сказала я. — Прости меня.

Клэр поднялась и подошла ко мне. Склонившись надо мной, она обняла меня за плечи, и я склонила свою голову к ее. — «Ну все, все, — говорила она, пока я всхлипывала. — Все хорошо, Крисси, милая. Я с тобой».

Мы ушли из кафе. Тоби, точно не желая уступать мне в эксцентричности, принялся бушевать — разбросал по полу раскраски и опрокинул стаканчик с соком. Прибравшись за ним, Клэр сказала: «Хочу проветриться. Пошли?»

И теперь мы сидели на одной из скамеек с видом на парк, развернувшись друг к другу. Клэр держала мою руку в своей и поглаживала, как будто желая согреть.

— Я… — начала я. — У меня было много мужчин?

Она покачала головой.

— Нет. Вообще никого. Когда мы были студентками — пожалуй. Но в юности всякое бывает. А когда ты познакомилась с Беном, все кончилось. Ты ему не изменяла.

Я задумалась: чем же меня пленил тот мужчина в кафе? По словам Клэр, я сказала ей, что он был «славный» и «привлекательный». И все? Как я могла — неужели я была такой пустышкой?

Ведь мой муж тоже славный. И привлекательный. Но мне этого показалось мало.

— А Бен знал о том, что у меня появился другой?

— Сначала нет. Узнал, когда тебя нашли в Брайтоне. Это стало для него страшным ударом. Для всех нас. Поначалу было непонятно, выживешь ли ты. Позже Бен спросил меня, знаю ли я, что ты делала в Брайтоне. И я ему рассказала. Пришлось. Сначала полиции, а потом… У меня не было иного выхода, кроме как рассказать Бену.

Меня снова кольнуло, я ощутила вину: заставила собственного мужа, отца моего сына, ломать голову над вопросом: что его жена делала за столько километров от Лондона? Как я могла с ним так поступить?

— Правда, он простил тебя, — сказала Клэр. — И ни разу не упрекнул. Он хотел лишь, чтобы ты была живой и здоровой. Он все бы за это отдал. В буквальном смысле. Я не преувеличиваю.

Я почувствовала прилив любви к мужу. Настоящей любви, той, что не требует вопросов и подтверждений. Несмотря на все, он снова был рядом. Ухаживал за мной.

— Ты поговоришь с ним? — спросила я. Она улыбнулась.

— Конечно! Но о чем?

— Он не говорит мне правды, — пожаловалась я. — Точнее, не всегда говорит. Пытается защитить меня. Рассказывает лишь о том, с чем, по его мнению, я смогу справиться, то, что я захочу слушать.

— Бен не стал бы этого делать, — возразила она. — Он любит тебя. И всегда любил.

— Да, — ответила я. — Но он не знает, что мне все известно. Не знает, что я все записываю. Он не рассказывает мне про Адама, пока я сама не начинаю задавать вопросы. Не говорит, что уходил от меня. Рассказывает, что ты уехала на край света. Он решил, что мне уже не выкарабкаться. Он махнул на меня рукой, Клэр. Каким бы он ни был до этого, он махнул на меня рукой. Не хочет, чтобы я ходила к врачу: считает, что мне это уже не поможет, но у меня есть врач, Клэр. Его зовут доктор Нэш. Мы видимся тайно. Я не могу рассказать об этом Бену.

Клэр изменилась в лице. На нем было написано разочарование. Во мне, как я догадалась.

— Нехорошо это, — сказала она. — Ты должна признаться ему во всем. Он тебя любит. Доверяет тебе.

— Не могу. Он только пару дней назад признался, что общается с тобой. До этого утверждал, что вы не общались много лет.

Выражение ее лица изменилось — от разочарования не осталось и следа. Я в первый раз за встречу увидела, что она удивилась.

— Крисси!

— Это правда, — ответила я. — Я знаю, что он меня любит. Но мне нужно, чтобы он был со мной честен. Во всем. Я не помню собственного прошлого. И помочь мне может только он. Мне нужна его помощь.

— Значит, тебе нужно попросту поговорить с ним. Доверься ему.

— Но как? — воскликнула я. — Он столько врал мне. Как я могу ему доверять?

Она сжала мои руки:

— Крисси. Бен любит тебя. И ты это знаешь. Больше жизни. И всегда любил.

— Но… — начала я.

Она вновь перебила меня.

— Ты должна доверять ему. Это единственный выход. Рассказать ему правду. Про доктора Нэша. Про то, что ты пишешь. Только так.

В глубине души я понимала, что она права, но никак не могла убедить себя рассказать Бену про свой дневник.

— Но ведь он может захотеть его прочитать.

Она прищурилась:

— Значит, в нем есть то, что ты бы не хотела ему показывать, так, Крисси?

Я отвернулась. Мы молчали. Она открыла сумочку.

— Крисси, — сказала она. — Я хочу тебе кое-что отдать. Это мне дал Бен, когда решил, что ему нужно уйти от тебя. — Она достала конверт. Мятый, но заклеенный. — Он сказал мне, что там все написано. — Я уставилась на конверт. На нем большими буквами было написано мое имя. — Он просил меня отдать его тебе, если я решу, что ты достаточно поправилась для того, чтобы прочесть это письмо. — Я посмотрела на нее; меня переполняли разнообразные чувства: волнение, страх. — Думаю, тебе пора это сделать.

Я забрала у нее письмо и положила его в сумочку. Не знаю отчего, но мне не хотелось читать его здесь, на глазах у Клэр. Может, боялась, что она догадается о том, что там написано, по выражению моего лица, и его содержимое перестанет быть только нашим с Беном секретом.

— Спасибо, — сказала я. Она не улыбнулась.

— Крисси, — сказала она и, опустив голову, уставилась на свои руки. — Есть причина, по которой Бен говорит тебе, что я уехала из страны. — Я почувствовала, что мой мир начинает меняться, хотя в какую сторону, пока не понимала. — Мне нужно кое-что тебе рассказать. О том, почему мы перестали общаться.

И я все поняла. Ей не надо было ничего говорить. Недостающий фрагмент мозаики, разгадка тайны развода с Беном и исчезновения из моей жизни лучшей подруги. Как и объяснение того, отчего мой муж солгал об этом.

— Так это правда, — сказала я. — Господи, это правда. Ты встречаешься с Беном. Трахаешься с моим мужем.

Она в ужасе взглянула на меня:

— Нет! — запротестовала она. — Нет!

Меня обуяла железная уверенность в собственной правоте. Захотелось закричать: «Ты врешь!» Но я этого не сделала. Я собиралась спросить ее о том, что же это за причина, и тут она что-то смахнула с глаз. Слезинку? Не знаю.