Нам здесь жить - Елена Геннадьевна Костюченко

Девчонки, которые ничего не видели. Вырвались из деревни в криминальную станицу. Звезды… Их чесали в тачки, катались, ездили по ресторанам, отдыхать. А потом говорят, что их щемят. А почему их, а не нас. А мы за собой цену знаем…»

Сочувствия у кущевцев изнасилованные девчонки не вызывают. Вообще. Кажется, что постоянное, фоновое насилие в Кущевке давно стало нормой. Многие «благополучные» девчонки признавались, что их парень или даже его родители могут им «дать леща» за плохое поведение. Некоторых систематически избивают: не цапки — приятели, мужья, знакомые. О мелочах — запретить выходить на улицу, встречаться с подругами, ходить на дискотеки — даже речи не идет. Это — естественное право сильного решать за слабого. Мужчины — за женщину.

Изнасилования — это не тема для обсуждения. Обсуждать такие вещи неприлично и неприятно. Даже если это произошло с близкими. Девочка, которая сидела в соседней комнате, когда насиловали ее подругу, сформулировала причину общего молчания так: «Не нужно задумываться об ужасах, это разрушает личность. Нужно во всем искать позитив».

Нужно сказать еще и о «цапковских девочках». Это девочки, которые «официально» встречались с цапками. Многие — по принуждению, некоторые — из желания найти крышу. Это их не спасало. Вся Кущевка знает про Марту (имя изменено. — Е. К.), которая два года жила с Колей Цапком. Потом она ему надоела, и он отдал ее «на общак». Две недели девушку насиловали. Она выжила, сейчас живет за пределами края, смогла выйти замуж, родила.

От «цапковских» можно услышать удивительные вещи вроде: «Беспредел похож на Диму Билана», «Гуров — мальчик-мечта: брюнет с голубыми глазами». Шпионят в пользу цапков. Достают телефоны и адреса «замеченных» девчонок.

Став «цапковской», очень сложно вырваться из этой среды. Женя Гуров жестоко избил девушку, которая решила бросить его спустя два года «встреч». 16-летнюю школьницу больше месяца выхаживала местная травматология. Она сменила номер телефона, вся семья уехала из Кущевской. Сейчас вернулись. Я разговаривала с ней в присутствии ее мамы. Девушка и мама долго описывали Гурова как «нежного и вежливого». Избиение отрицали. И их сложно винить: в 2002-м Виолетту Климову, решившую порвать с цапком Вадимом Палкиным, нашли у храма, в реке — избитой, изнасилованной и задушенной.

Знали ли родители, что происходит в Кущевке? Как правило, нет. И молчание — это выбор девочек. «Мама бы первая назвала меня блядью. Отец убил бы». «Я не хотела, чтобы мама нервничала. Они же далеко». «Я хотела доучиться. Я хочу быть фельдшером. А так меня бы забрали». «Папа влез бы, и его бы убили. Лучше молчать». «За медучилище маме все рассказывала моя старшая сестра. И меня все равно туда отправили. Что ей теперь говорить?»

Следаки, прикомандированные из Краснодарского края, говорят, что 220 изнасилований — цифра, озвученная СМИ, — нереальна. Помощник руководителя следственного управления краевого СК Иван Сенгеров говорит, что следователи подняли все заявления об изнасилованиях за последние 10 лет (количество заявлений не оглашается. — Е.К.), возбуждено 2 новых уголовных дела. Но что с теми, кто не написал заявление? «Мы работаем», — говорит Сенгеров.

«Нас собрали в актовый зал, — рассказывает студентка медколледжа. — Вышел милиционер. Говорит: «Кого здесь изнасиловали?» А в зале десятка два цапковских девочек сидят. Мы на них смотрим и говорим: «Никого»». Дорогие следователи, допрашивайте студенток поодиночке. Оптом не получится. И затребуйте список отчисленных или ушедших за последние 20 лет. Поговорите с ними.

Я считаю, что изнасилований было куда больше, чем 220. Только за 2008–2010 годы в кущевскую милицию было подано 47 заявлений (уголовные дела, кстати, возбуждены только по двум). Банда орудует 20 лет. Но большинство пострадавших девушек в милицию никогда не обращались. И не обратятся. Даже когда задержат Вову Беспредела, который пока на свободе. Даже если посадят ментов, не принимавших заявления. Потому что: «Есть такая хорошая русская пословица: сучка не захочет — кобель не вскочит».

Это говорят учителя. Они — соучастники.

Учителя

— По нам проехались танком, — говорит директор медколледжа Николай Васильевич Третьяков. — Вся эта грязь в СМИ… А у нас недобор. Нам такую репутацию создают. А не будет студентов, не будет рабочих мест. Закроется колледж. Мы же на государство работаем. Обеспечиваем кадры…

Медсестра — это не врач. Во-первых, гораздо ниже зарплата и тяжелый физический труд. Во-вторых, «это исполнители. Им думать не надо. Мы учим их, что делать: как переворачивать больного, как делать уколы… Отрабатываем движения. Медсестра должна четко и быстро выполнять указания — и все».

Директор говорит, что Цапка знал исключительно как депутата. Что «мало ли какие машины подъезжают к училищу». «За все это время у нас было только два изнасилования и одно преследование, и мы знаем об этих случаях».

Директор достает синенькую папку, набитую документами. Документы уже много лет собирает секретарь. Это вырезки из газет, внутренние протоколы о проводимых в колледже мероприятиях, служебные записки и распоряжения. Николай Васильевич говорит, что «папочка эта не раз спасала» и спасет сейчас.

Содержимое папочки прямо противоречит словам директора о почти полном его неведении. В папочке есть информация «об известных случаях притеснения студентов Кущевского медицинского училища за 2004–2005 годы». Два изнасилования, три избиения, четыре преследования, два принуждения к сожительству, шесть случаев домогательств, три ограбления… Студентку 2-го курса затащили в машину. Она выпрыгнула на полной скорости. Ее затащили обратно… В 14 случаях потерпевшие писать отказались. В двух заявления отказались писать родители (потерпевшие были несовершеннолетние). В случае группового изнасилования милиция отказалась принимать заявление несовершеннолетней студентки. На коллегии тогдашний начальник милиции Финько назвал проблему безопасности студентов училища «высосанной из пальца». Если коротко — ни одно дело не дошло до суда.

В той же справке зафиксировано, что по вопросам безопасности студентов администрация училища обращалась к районному депутату Цапку С.В.

— То есть мы все делали, — говорит директор очень тихо. — Что мы могли еще?

Колледж боится репрессий. Уже приезжала проверка — психологи из Краснодара и почему-то налоговая (в станичном институте, откуда поступали заявления об изнасиловании, налоговики тоже побывали). Налоговики замеряли помещения, психологи замеряли психологический климат. По словам студентов, и те и другие разговаривали только с преподавателями. Что там накопала налоговая, не знаю, а краснодарские психологи нашли, что «климат в колледже замечательный». Рада за психологов.

Со мной учителя были откровеннее.

Преподаватель колледжа: «Вот парк наш (парк Победы, рядом с медучилищем. — Е.К.) — цапки ездят по нему как хотят, увидят девчонку и наперерез… А когда Коля был жив,