Война кукол - Людмила Белаш

Но тяга людей к путешествиям неистребима, и если кошелек или привычка всюду видеть стены не позволяют вырваться из Города, люди начинают странствовать внутри его. Город необъятно огромен, каждый соседний район — чужая и загадочная страна, и вот люди перед выходными запасаются атласом в четыре пальца толщиной, подшивкой карт надземки и метро, термосом с чаем, бутербродами, фотоаппаратом — и субботним утром отправляются в путь. Самые любознательные потом пишут в Сеть личные впечатления, собираются в клубы «Городских паломников» и «Бродяг уик-энда», а некоторые и не возвращаются, и хорошо, если их останки бывают опознаны. Поэтому разумней путешествовать компанией — целее будешь.

Бэкъярд — не ближний свет, хоть и находится в том же Басстауне, и не памятник федеральной демократии вроде здания конгресса, который все знают — где он и какой; поэтому Коса решила пробираться к цели общим транспортом. Звон откровенно пожал плечами, а Рыбак сознался, что не знает, как туда проехать, зато Рыбак знал лавочку, где торговали городскими картами. Хозяин лавки — сам бывший записной бродяга, в расшитой цветным бисером хламиде и с заплетенной в косы бородой — вывалил им груду атласов: «Ищите и обрящете». Бэкъярдов в Басстауне оказалось пять штук, а аэрофотосъемка и космическая топография на качестве карт не отразились никак.

— Одуреть! — махал руками Звон. — Столько планет освоили, такой городище отгрохали, а отснять с воздуха не могут! Вообще это бзик — города строить! Ни конца, ни края, одних карт — как два телефонных справочника, и те не поймешь! Что за дурдом?! Подумать только — нас сто миллионов, мы уже из-под себя дерьмо жрем, чтоб не утонуть в нем!.. Серьезно, мне парень с пищефабрики сказал — пластмясо гонят из дерьма.

Богом ушибленный хозяин всем раздал по самокрутке с мэйджем — «Натуральный продукт, в горшке вырос» — и подарил ворох схем метро. Схемы мутили мозги круче мэйджа — на четвертом часу пересадок из поезда в поезд троица поняла, что заблудилась, да еще Рыбак принялся на ходу смотреть по батарейнику своего любимого Ротриа и едва не потерялся в толпе. Выручил ошарашенных ребят охранник — матерый подземщик; он объяснил, как им выбраться на свежий воздух в нужном месте и, сжалившись, сдвинул для них загородку, чтобы в переходах не платить лишний раз. Две станции по полосатой линии туда, десять по синей к Новому Парку, пять на восток.

— А теперь — прямо и налево, — покрутившись с картой у выхода станции, ткнул пальцем Звон. — Боже, наконец-то солнце с небом! Как подумаешь, что кто-то там, внизу, всю жизнь живет, — умереть можно.

— Нам бы надо это видеть СВЕРХУ… — завистливо процедила Коса, провожая глазами флаер, плавно скользящий в вышине над узким каньоном улицы.

— Увидим, — уверенно кивнул Рыбак. — За пять арги тут любой покажет, в каком доме открыт ход на крышу.

Флаер исчез за гранью бигхауса; Косичка и подумать не могла, что в ста метрах над ними только что пролетел Хиллари Хармон — нити их судеб пересеклись на миг, но не соприкоснулись.

* * *

— Босс, вам доводилось бывать в этих районах? — поинтересовался Этикет, заметив, с каким любопытством Хиллари изучает юго-западный Басстаун с воздуха. Обычно Хиллари от границы Сэнтрал-Сити выводил машину в коридор «общий-4 — южный-5» и летел на автопилоте, то любуясь индикаторами приборов, то читая какие-нибудь увлекательные (на его взгляд) документы по проекту или научные статьи. Стык рубежей Элитэ и Синего Города, где он жил, выглядел приятно — аккуратные, будто ламинированные дома-красавцы, ровные улицы с розами транспортных развязок, заботливо взлелеянные парки и скверы, кое-где даже художественные озерца с островками. Флаер снижается плавно, как лифт, по наводящему лучу; гаражный подъемник принимает его, словно драгоценность в ладони; чистота, красота и порядок.

Здесь же все было иначе. Тусклые, хмурые цвета. Бигхаусы, сомкнутые в плоскогорья кварталов; черные провалы дворов-колодцев; антенны как скелеты деревьев; то сутолока машин на улицах, похожая на пестрый поток в помойной канаве, то замершие, притаившиеся, пустынные улочки-прорези; облезлые, будто в лишаях, рекламные щиты… Трудно было поверить, что это — тот же Город. Словно десант в иной мир.

— Нет… никогда.

— Тогда я должен вас предупредить кое о чем. Будьте рядом со мной, не отходите. Все ценное — деньги, кредитки, ключи — переложите в вещевой ящик флаера. Трэк лучше держать в руке. Ни на какие просьбы не отвечайте.

Флаер на автостоянке — это зрелище! Тотчас к ограде прилипло с десяток каких-то подозрительных, дико одетых существ с блестящими глазами; прямой взгляд на них, казалось, будет поводом для драки. Положим, драки Хиллари не боялся — хорошо владея хье-минге, он раскидал бы несколько таких, — но здесь давило, угнетало ощущение, что ты — чужой, и все вокруг — чужое, чуждое, опасное. Хиллари только сейчас вполне понял тех, кто даже на экскурсии не ездит в «зеленые» кварталы; от одного лишь вида этих домов и этих людей настроение может надолго испортиться. Какое, к черту, сострадание к манхлу?! Тут даже воздух невидимой грязью ложится на кожу!..

Кроме ограды, была здесь и охрана — двое парней в полувоенной форме, с дубинами и шокерами; они приближались к флаеру медленно и с сомнением, но стоило выйти Этикету, как их лица оскалились улыбками:

— Уаааааа! Встречный! Сколько лет!.. Твоя машина?

— Нет, босса пилотирую, — скупо улыбнулся Этикет. — Дела!

— А, вечно у тебя дела. Где пропадал? — парни беседовали с ним по-свойски и не без удовольствия; выговор у них был отвратительный. — Отдыхал на островах? — один показал перекрещенными пальцами тюремную решетку. — Ты ж у нас такой деловой, что должен был рано или поздно налететь.

На Хиллари они поглядели лишь мельком — правда, очень цепко, — а разговор с Этикетом у них лился густо и смачно. Этикет расспрашивал о каких-то общих знакомых, называя их по кличкам, а парни сообщали, кто жив, кто нет, а кто выехал отсюда. Наконец на сцене появились деньги — Этикет выдал аванс за сохранность флаера.

— Укараулим в лучшем виде, — обещал старший, пряча пятерку в карман, — как оставил, так получишь.

— Они тебя знают, — не спросил, а констатировал Хиллари, когда они отошли. — Почему — Встречный?

— Я здесь, — Этикет оглянулся, — работал. В штатском. Контроль и правовой надзор. Трудно сказать, за кого меня принимали… А Встречный — это от поговорки: «Про волка речь — а волк навстречь». Надо было уметь вовремя появиться там, где надо. И даже не вовремя, а заблаговременно.

Он, как опекун, отвел и устроил Хиллари в наиболее приличном из здешних кафе; официант тоже его знал.

— Кто теперь портье на Стрелке? — Этикет в роли мрачноватого наемного бойца смотрелся бесподобно и вообще, как оказалось, отлично умел изображать человека; его как подменили, едва он вылез из флаера.

— Тик-Так, ты его не знаешь. Скажи, что от меня пришел, — официант воспринял вопрос по-деловому спокойно. — Сейчас там строго, на входе обыскивают.