Я - сталкер. Квест на выживание - Алексей Бобл

– Я видел в кино, – без особой уверенности ответил Атила.

Он тоже вскарабкался на платформу. По правде говоря, единственное кино, которое он видел с дрезиной, – древний «Сталкер», артхаусный и не для среднего ума. Но интуиция подсказывала: надо вот это коромысло качать. Хорошо хоть, дрезиной нет нужды управлять – катится себе по единственной дороге, не свернет.

Машина, к радости обоих, быстро набрала ход. В затылок Атиле, стоявшему спиной по ходу движения, дул свежий ветер Зоны. Большой, налегая на свою часть торчащего из середины платформы рычага и вовсю крутя головой, заулыбался:

– Знаешь, мне теперь кажется, что в реале все… ненастоящее. Вот интересно, это деформация сознания бывалого геймера, или дает о себе знать вирус?

Еще сутки назад Атила ответил бы: деформация, но теперь не знал. Вполне может статься, что Зона внедряется в человека, на нее подсаживаешься, как на наркотик, и поэтому тобой легко управлять… Может быть, всеми и управляют давным-давно, и поступки их – не по велению сердца, а по команде. Кто знает?

Мимо проползали поля, посадки, развалины. Большой принялся было насвистывать веселый мотивчик, но сбился, вытянул шею и крикнул:

– Стрелка!

Егор сперва не понял, что за стрелка. С кем – стрелка? И только когда Мишка начал судорожно тормозить, дошло: путь впереди раздваивается!

Совместными усилиями остановили дрезину. Рельсы, и правда, раздваивались. На перекрестке неизвестный присобачил табличку:

Направо поедешь, крепче держись.

Налево – аномалии сожрут.

А пожелаешь остаться, смерть обретешь.

Атила с Большим спешились, изучили надпись и уставились друг на друга.

– Но ведь рельсы ведут к модулю! – воскликнул Мишка.

Стрелка стояла в положении, которое означало, что скифы поехали налево. Атила загрузил карту и показал Большому: путь раздваивался, но в точке под названием «Шахты» снова сходился воедино.

– Там что, шахтеры живут? Уголь добывают? – спросил Большой.

Да черт его знает. Егор только плечами пожал, изучая подписи к карте. Судя по всему, правый рукав узкоколейки – скоростной, он прямее левого и короче. Почему скифы не рискнули ехать по нему? Причин может быть много, самая вероятная – этот путь опаснее, по крайней мере, для поезда.

– Мишка, ты крепко держаться умеешь?

– Ну и вопрос! Умею, кто же не умеет. А что?

– А то, что мы их никогда не догоним, если поедем следом. Как Ахиллес ту черепаху. Единственный выход – обогнать.

Времени обсуждать предложение не было, и Мишка сразу согласился. Они перевели стрелку. Снова поехали. Дорога петляла между сопками, которые становились все выше. Стали появляться вышки, подъемные механизмы, какие-то клети на высоких стояках, остатки незнакомого оборудования – дрезина въехала в район шахт. Поднажали, и скорость еще увеличивалась. Стучали на стыках колеса, свистел ветер в ушах. Атиле показалось, что они едут под уклон, но небольшой, почти незаметный глазу.

На очередном повороте качнуло так, что он едва не улетел с дрезины, а Мишка охнул.

Теперь дорога точно пошла с приличным уклоном. Они со свистом неслись дальше. Рассмотреть, что происходит вокруг, Атила уже толком не мог – скорость быстро стала такая, что теперь все смазывалось, и ветер сек глаза, выбивая слезы, размазывая их по щекам. Он уселся на платформу, обхватив стойку рычага руками и ногами. Большой тоже плюхнулся на задницу, приник к рычагу, как к любимой. А дрезина понеслась еще быстрее! Они вцепились друг в друга, едва не вопя от страха.

Мир вокруг менялся, только совсем не разобрать было, как именно. Вокруг что-то полыхало, гремело, рельсы наклонялись, и вместе с ними наклонялась дрезина. Атила глянул на Большого – волосы у того встали дыбом от ветра, щеки и губы дрожали. Вспомнилась старинная песенка с дурацкими словами: «То ли это ветерок мои губы колышет», и он рассмеялся почти истерически. И тут же пожалел об этом, потому что в открытый рот залетел лист, прилип к нёбу.

Тут дрезина как раз начала, замедляясь, подниматься на холм, и он смог отплеваться. Мишка смахнул слезы и ободряюще улыбнулся. На вершине невысокого холма они на миг замерли, и Атила залюбовался пейзажем: горы в сизоватой дымке, скалы, протыкающие вершинами облака, сочно-зеленый луг с глянцевыми озерами и синей лентой реки.

И тут же, качнувшись, полетели вниз. Дрезина за несколько секунд набрала такую скорость, что снова хлынули слезы, и пейзаж смазался.

– Ааааа! Ооооууууу! – орал Мишка, вытаращив глаза.

Вроде, въехали в лес – неслись теперь через что-то зеленое, хлестали ветки, и на нос Мишке шлепнулся огромный слизняк – он завопил, замахал руками, чуть не вылетел с дрезины, Атила ухватил его за куртку, прижал к рычагу. Дыхание перехватывало. Внезапно Мишка, смотрящий вперед, снова закричал, да так, что Егор обернулся. Рельсы чуть дальше вставали дыбом и делали «мертвую петлю» как на «американских горках». Только в вагончике аттракциона ты пристегнут, а здесь – нет, хоть зубами за железо и товарища хватайся, а задницей – за платформу.

Они завопили хором. На носу у Мишки все еще держался слизняк, слегка расплющенный встречным ветром. Перед петлей дрезина разогналась, а взбираясь вверх, на несколько секунд замедлилась – и Атила снова смог оценить красоту пейзажа.

Горы впереди. Горы, совершенно неуместные в средней полосе Новозонья, но такие шикарные… Острые пики, прячущиеся под облаками, долины, скрытые туманом, ледники и оползни, бурые склоны, непроходимые леса, гордые одинокие кедры, чудом закрепившиеся в расщелинах, бездонные пропасти, из которых поднимается пар…

Дрезина рванула вниз, пронеслась через петлю – так, что желудок свело, и орать уже было невозможно. Атила стиснул зубы и зажмурился. Если сейчас выпадут из нее, мозгов не соберешь…

Вестибулярный аппарат взбесился, Атила аж икнул. Вроде бы, снова поехали, как положено – почти вертикально к земле, но хотя бы не вверх тормашками. Скорость оставалась огромной, зато уже меньше трясло.

Дрезина нырнула под сень деревьев. На лицо налипла паутина вместе с пауками, и убрать их он не мог, потому что держался изо всех сил. Рельсы закрутились винтом, желудок снова оказался во рту…

…Торможение было таким резким, что они все же слетели с дрезины и покатились кувырком по насыпи. Дрезина замерла впереди, возле узкой бетонной платформы, а рельсы тянулись дальше, на невысокий холм.

Атила сорвал паутину с лица, Мишка избавился от слизня, и они, не отряхиваясь, рванули по склону наверх, держась за траву и оскальзываясь на мелком щебне. Карабкаться пришлось метра четыре. Внизу покачивались верхушки деревьев.

Мишка добрался до платформы первым.

– Шахты! – крикнул он.

Атила подбежал следом и тоже прочел надпись «Ша…ты» – белым по голубому, на покосившемся указателе. Была здесь и будочка кассира – окно заколочено, ни следа жизни. Ветер гонял по бетону железнодорожной платформы опавшие листья.