Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит - С. Крэйг Залер

Затем Жюль подошел к Алиссе. Нос и губы обнаженной женщины были разбиты, из лица торчали осколки стекла. Трусы свисали изо рта и из левой глазницы.

Пища устремилась вверх к горлу ее мужа.

Наклонившись в окно, он отправил часть своих внутренностей в землю Миссури. Отвратительный запах и пар стали подниматься над лужей, и вскоре он сделал глубокий вдох и поднял голову.

Потом Беттингер опустился на колени рядом с Алиссой, вытащил трусы у нее изо рта и перерезал пластиковые наручники. После этого осторожно вытащил осколки стекла из ее карамельного лица и наложил легкие повязки на раны, которые не показались ему особенно глубокими. Наконец накинул одеяло на дрожащее женское тело и нащупал пульс на запястье. Тот был медленным, но ровным.

Наклонившись еще ниже, Жюль осмотрел трусы, торчавшие из левой глазницы Алиссы, и на несколько мгновений его полностью парализовала ярость.

– Она в порядке? – спросила Карен.

Детектив откашлялся.

– С ней все будет хорошо.

– Я могу помочь?

– Оставайся здесь и постарайся согреться. – Слова мужчины тут же стали паром.

Беттингер взялся за свисающий кончик трусов и затаил дыхание, а потом медленно и осторожно пошевелил рукой.

Ткань натянулась, и голова Алиссы упала вперед. Прозрачная жидкость потекла по ее щеке, но ее мужу не удалось вытащить трусы.

Раненая женщина застонала.

Жюль погладил Алиссу по голове, опустил ее на ковер и дрожащей рукой вновь взялся за ножницы.

Детектив обрезал трусы так, чтобы осталась лишь та часть, что находилась внутри глазницы. Рассеченное веко дернулось, пытаясь закрыть ткань, и ему пришлось отвернуться.

Беттингер надел на Алиссу нижнее белье, спортивный костюм, шерстяной жакет, носки и кроссовки. Потом он отвел Карен по коридору в ее комнату и накрыл таким количеством одежды, что она стала похожа на миниатюрного игрока в американский футбол.

После этого они вдвоем вернулись в коридор. Жюль открыл шкаф, вытащил самое темное одеяло и посмотрел на дочь.

– Ты должна закрыть глаза.

На лице девочки появился ужас.

– Только не оставляй меня одну!

– Я не оставлю. Обещаю. Но есть вещи, которые тебе видеть не разрешено. – Полицейский приподнял парку. – Держись за мой ремень.

Две маленькие руки ухватились за ремень.

Детектив уже знал, что эта ужасная ночь изменила его дочь.

– Закрой глаза и не открывай их до тех пор, пока я не скажу, – велел он.

– Хорошо. Я обещаю.

Встревоженные глаза превратились в две горизонтальные складки, и Беттингер повел Карен в спальню. Там он снял подушку с головы Гордона, глубоко вздохнул и развернул темное одеяло. Саван накрыл труп.

Борясь с лавиной отчаяния, детектив опустился на колени на ковер, выдохнул пар и завернул тело сына. Дочь продолжала сжимать ремень.

– Теперь пойдем к машине, – сказал мужчина.

– Ладно.

Жюль отнес Гордона в гараж. Там он положил его в багажник голубого компактного автомобиля Алиссы, захлопнул крышку и оглянулся через плечо.

– Можешь открыть глаза.

Черные щелки превратились в белые овалы. Девочка оглядела гараж – она потеряла ориентировку и дрожала от холода.

– Давай сходим за мамочкой, – предложил Беттингер.

Карен кивнула, и они вместе вернулись в спальню.

Сквозь разбитое окно внутрь залетали снежинки. Они опускались на пол, на кровать и на похожие на одуванчик короткие завитки волос Алиссы.

Беттингер положил в карман сотовый телефон жены и поднял ее с пола. Женщина тихонько застонала, и он прижал ее к груди, рассчитывая, что она не придет в сознание до тех пор, пока они не окажутся в таком месте, где ей поможет врач.

Детектив отнес ее в гараж и положил на заднее сиденье ее маленького автомобиля.

– Я уже внутри, – заявила Карен, устроившись на пассажирском сиденье и начиная пристегивать ремень безопасности.

Жюль захлопнул обе двери, обошел маленькую голубую машину и сел за руль.

– Все будет в порядке, – сказал он, посмотрев на дочь и выдохнув облако пара.

Карен кивнула, отчаянно пытаясь верить отцу. Ее глаза были широко раскрыты, а кожа покрылась капельками пота.

Беттингер нажал кнопку открывания двери гаража. Загрохотали цепи, и автоматическая дверь поднялась вверх, обнажив дальний край ночи. Хлопья снега, похожие на пепел, опускались на асфальт.

Детектив развернул машину и нажал на педаль газа, чтобы отвезти мертвых и перенесших надругательство членов своей семьи подальше от маленького лососевого дома.

Свет фар превращал снежинки в ярких белых светлячков. Беттингер быстро ехал в сторону автострады Стоунсбурга, однако успел посмотреть на свой хетчбэк и на темно-серый пикап, все еще стоявшие возле входа в пустой дом. Оркестровая заставка ожидания звучала в его наушнике, мешаясь с музыкой популярной станции, которую он включил, чтобы отвлечь дочь от разговоров.

Симфония смолкла.

– Мистер Беттингер? – спросил мужчина удивительно чистым тенором.

– Да. Вы офтальмолог?

– Медицинский оптик. Меня зовут доктор Эдвардс.

– А офтальмолога у вас нет?

– Сожалею, но доктор Сингх сейчас в отпуске. Я обещаю, что проконсультируюсь с ней, если у меня возникнут вопросы, но я уже имел дело с подобными проблемами прежде.

Он произнес последние слова без малейшей обиды, продемонстрировав профессионализм, который позволил Жюлю поверить врачу.

– Это честно.

– Что произошло?

– Она сейчас без сознания, поэтому я не знаю подробностей, но какая-то ткань – нижнее белье – засунута в ее левую глазницу. Глубоко. Вдавлена, как пробка.

На ветровом стекле стали собираться снежинки.

– Вы не видите сам глаз? – спросил доктор Эдвардс.

– Нет.

Щетки очистили стекло.

– Что случилось перед тем, как в глаз запихнули нижнее белье?

– Сейчас спрошу. – Детектив выехал на автостраду и уменьшил звук радио. – Карен?

Девочка вздрогнула.

– Что?

– Ты видела, что человек в маске сделал с маминым глазом?

Карен кивнула.

– Что?

– Когда он сказал нам, чтобы мы разделись, мамочка на него закричала, а он взял такую щелкающую штуку, которую используют на почте.

Внутри у Беттингера все похолодело.