2/3 успеха - Иоанна Хмелевская

Яночка остановила разошедшегося Павлика.

— Ничего ты не будешь сверлить. Сегодня нам надо провернуть ещё кучу дел. Сейчас помчимся к Збине, у него наверняка есть новости. А главное — мы ещё не знаем, где находится дача пани Наховской. Пан Доминик, вы не gm»ere?

Пан Левандовский не знал. Вот проблема так проблема! Поднимаясь вверх на подпрыгивающем лифте, все трое ломали головы, как же это узнать. Естественно, проще всего было спросить об этом хозяйку, но ведь она наверняка перепугается и откажется сообщать адрес. Гениальный Хабр по запаху мог бы отыскать любую вещь, не то что садовый участок, но громадное количество под-варшавских дачных посёлков исключало такую возможность.

Решение этой проблемы мужественно взял на себя пан Левандовский. Действовать он предполагал официальным путём, обзванивая правления садовоогородных товариществ и кооперативов. Жуткая работа, но самоотверженность молодого учёного не имела границ.

— Прямо сейчас сажусь за телефон и начинаю названивать всем знакомым, у которых есть дачи, — бодро делился он своими планами. — Правда, я не знаю, у кого они есть, но должен же хоть один знать когонибудь, у кого есть дача. И через него узнаю телефон их правления, а потом я выйду на правление кооператива, в котором состоит пани Наховская. А у них должны быть списки членов.

— Мы тоже подключимся, — решил Павлик. — Сейчас уже темно, а завтра отправимся в первый попавшийся дачный посёлок и узнаем у них, как разыскать их правление. Ведь хоть один из дачевладельцев окажется на участке? Так что сегодня вы начинайте звонить, и, если не узнаете, завтра мы начнём бегать по участкам. А сейчас бежим к Збине.

* * *

Как пристало настоящему мужчине, Збиня сохранил самообладание при виде брелочков из Алжира, но это стоило ему немалого труда. Алжирские брелочки превзошли все ожидания. Было их три штуки, и все разные. И все восхитительные, ни с чем не сравнимые. Один, кабильский, — серебряный с бирюзой, два других — медные, каждый причудливой формы. В письме детям отец писал из Алжира, что, по его мнению, посылаемые им три предмета скорее представляют собой фрагменты серёжек, но они могли превосходно сыграть роль брелочков, поскольку к ним прицепили колечки для ключей. А Збине совсем не обязательно знать содержание отцовского письма.

Сохранить самообладание Збине помогла уверенность в том, что вот эти сокровища Африки все равно будут его, ведь он раздобыл нужную информацию. И парень, разложив на столике рядышком все три брелочка и не отрывая от них взгляда, принялся докладывать:

— Сначала они собирались подменить все марки в один присест, — чтото сорвалось, пришлось перестроиться и менять по частям. На несколько раз разложить и каждый раз понемногу менять. Ну и они приступили…

— Все-таки приступили? — вырвалось у Яночки.

— Приступили, — подтвердил Збиня и переставил брелочки, поместив в середине серебряный, а оба медных по бокам. — Зютек говорил — занимался этим тип, который в марках ни в зуб, потому и дельце обтяпал из рук вон. То ли не сумел отлепить наклеек, то ли, наоборот, прилепить приклеек, я ведь тоже в марках не того.., так что не очень усёк.

— Ничего, — успокоил его Павлик, — мы усекли.

— Вторую партию этот тормоз заменил вчера, а следующую наметил на воскресенье. Во второй половине дня, чтоб вы знали!

Выпрямившись, Яночка вместе со стулом отъехала от стола, за которым Збиня наслаждался лицезрением алжирских брелочков. Неимоверная тяжесть свалилась с души. Вчера марки уже были в руках дедушки, а в кляссерах пани Пекарской тормоз мог подменивать марки хоть до посинения. Какое счастье, что они успели заполучить кляссеры пана Франтишека! Казалось, гром победных фанфар заполнил все вокруг.

У Павлика испытанное им облегчение выразилось мощным «Уффф!». Переглянувшись с сестрой, мальчик вернул к теме Збиню, который опять отвлёкся на брелочки, принявшись размещать их на столе в форме равнобедренного треугольника.

— А дальше что? Кому достались те марки, которые этот тормоз заменил? Ведь мы знаем — Зютек не для себя старается. Не упоминал ли он rho» по фамилии Баранский?

— На этот счёт Зютек нем как могила, — рассеянно ответствовал коллекционер брелочков, разрушив треугольник и раздумывая, как бы покрасивее разместить драгоценности. — Ни одной фамилии! Понял я только, что Зютек доставляет тормозу марки для подмены, а оба они работают на одного такого, которого Зютек вроде здорово боится…

Оторвав взгляд от брелоков и увидев недовольные лица Яночки и Павлика, Збиня сурово заметил:

— Это не я темню, это он темнит. А я за что купил, за то и продаю. Моё дело — информация, выводы сами делайте. Я что подрядился делать? На Зютека доносить. Так? Вытянуть из него, что удастся. Так? А если вытягивается непонятное, не моя вина.

— Все о'кей, — успокоил его Павлик. — Валяй непонятное.

— Тормоз вроде бы адвокат. Не знаю, как адвокат может быть таким недоразвитым, но у Зютека как-то раз вырвалось — «пан адвокат». Может, в переносном смысле? Или кличка?

— Да нет, он и в самом деле адвокат. — Тогда мне и в самом деле непонятно, кому нужен такой олух адвокат, — раскладывая брелочки по размеру, критически заметил Збиня. — Ну да это их дело. Очкарик познакомился с Зютеком на Саской Кемпе, а потом оказалось, что этот самый Очкарик о марках проведал не от Зютека, а от того типа. Очкарик строгонастрого запретил Зютеку трепаться, и как-то так получилось, что с тем типом он тоже виделся, но делает вид, что они незнакомы…

— Действительно слишком непонятно, — недовольно сказал Павлик. — Кто с кем?

— Да Очкарик со всеми. Зютек его очень не любит. Марки велел ему принести.., как вы сказали, Баранский? Может, и Баранский, где-то на Садыбе обретается, похоже, ясновидящий, потому как о тех марках знал все. Зютек его боится, но уже и раньше какие-то дела с ним проворачивал. Я вас предупреждал — тёмное это дело и туманное, а особо выпытывать нельзя, а то спохватится, тогда вообще рот на замок. Так что сами соображайте, что к чему.

— Да ты и так многое узнал, — похвалил Павлик. — Я и то удивляюсь, как тебе удалось.

Не отрывая глаз от брелочков, Збиня махнул в сторону окна, где, сидя на подоконнике, уже давно беспокойно вертелся его младший брат.

— Поспособствовал, — буркнул старший. — Расстарался, марки будет получать с телевидения, уже договорились таскать эту макулатуру.

На подоконник Стефек пристроился потому, что оттуда открывался самый лучший вид на Яночку. На неё он не смотрел, ясное дело, разве можно смотреть на солнце? Так и ослепнуть недолго. Мальчик смотрел на кресло в дальнем углу комнаты, переводил взгляд на стол с брелочками, потом опускал глаза на пол, разглядывая парке тины с одной стороны стола и с другой, иногда осмеливался поднимать глаза, чтобы уставиться на стену за спиной Яночки и так далее. И все время видел не кресло, не паркет, не стену, а сияющую собственным светом богиню. Стефек вроде бы ничем не занимался, и совершенно непонятно, когда же он успел оборвать почти все листья с огромной китайской розы, стоящей на том же подоконнике.