Гибель королей - Бернард Корнуэлл

Мы снова запечатали гробницу, засыпали низ валуна землей и мелкими камнями и вернулись в Фагранфорду.

– А теперь едем в Лунден, – сказал я Лудде. – Ты, я и Финан.

– В Лунден! – Он был чрезвычайно рад. – А зачем мы туда едем, лорд?

– Чтобы найти двух шлюх, естественно.

– Естественно, – повторил он.

– Я могу помочь! – тут же встрепенулся отец Катберт.

– Кажется, я поручил тебе собирать гусиные перья, – заявил я ему.

– Гусиные перья? – Он изумленно уставился на меня. – Ой, лорд, ну, пожалуйста!

Шлюхи и гусиные перья. Плегмунд молится о мире, я же готовлюсь к войне.

В Лунден я взял с собой тридцать человек – не потому, что нуждался в них, просто лорд должен путешествовать с помпой. Мы пристроили дружину и лошадей на ночлег в римском форте, который охранял северо-западный угол города, а потом я вместе с Финаном и Веостаном обошел остатки римской стены.

– Когда ты здесь командовал, тебя ограничивали в средствах? – спросил Веостан.

– Нет, – ответил я.

– Я вынужден вымаливать каждый грош, – проворчал он. – Они строят церкви, а я не могу убедить их в том, что нужно отремонтировать стену.

А стена действительно нуждалась в серьезном ремонте: огромный участок между Епископскими и Старыми воротами осыпался в ров с вонючей водой. Проблема была не новой. Когда я командовал гарнизоном, я заделал эту брешь дубовым палисадом, но сейчас бревна потемнели и некоторые даже сгнили. Король Йорик видел все эти разрушения и взял их себе на заметку, я в этом уверен. После его визита в Лунден я предложил провести срочные ремонтные работы, но ничего так и не было сделано.

– Взгляни, – сказал Веостан, неуклюже вскарабкался на остатки каменной кладки и толкнул бревно. Я увидел, что оно закачалось, как мертвый зуб. – Они не выделяют деньги на то, чтобы заменить их, – мрачно произнес он. Он ударил мыском сапога по нижней части бревна, и во все стороны разлетелись ошметки гнилой древесины.

– У нас мир, – с сарказмом напомнил я, – разве ты не слышал?

– Скажи об этом Йорику, – буркнул Веостан, спрыгивая вниз. Вся территория на северо-востоке принадлежала Йорику, и Веостан рассказывал, что датские патрули подходили довольно близко к городу. – Они наблюдают за нами, – добавил он, – а мне всего-то и разрешается, что помахать им рукой.

– У них нет надобности подходить вплотную, – сказал я, – их купцы расскажут им все, что они пожелают узнать.

В Лундене всегда было много купцов – датских, сакских, франкских и фризских, – и они несли новости в свои земли. Йорик – и я в этом не сомневался – знал, насколько уязвима оборона Лундена: ведь он видел все это собственными глазами.

– Но Йорик – осторожный ублюдок, – добавил я.

– А Сигурд нет.

– Он все еще болеет.

– Моли бога, чтобы он умер, – яростно произнес Веостан.

В тавернах города я узнал много нового. Там проводили время капитаны судов со всех побережий Британии, и за кружку эля они с готовностью пересказывали слухи, в том числе и правдивые. Как ни странно, ни в одном из слухов не упоминалось о войне. Я узнал, что Этельволд все еще прячется в Йофервике и все еще претендует на трон Уэссекса, но у него не хватает силенок для каких-либо действий, и он рассчитывает, что датчане дадут ему армию. Почему же они затихли? Это озадачивало меня. Я был абсолютно уверен, что они нападут сразу после смерти Альфреда, а они вместо этого ничего не предпринимают.

Как выяснилось, ответ знал епископ Эркенвальд.

– Это божья воля, – сказал он мне, когда мы случайно встретились на улице. – Господь велит нам любить наших врагов, – пояснил он, – и через свою любовь мы сделаем из них миролюбивых христиан.

Помню, я тогда с изумлением уставился на него.

– Ты действительно веришь в это? – спросил я.

– Мы должны верить, – с горячностью ответил он и перекрестил женщину, которая присела перед ним в реверансе. – Итак, – обратился он ко мне, – что привело тебя в Лунден?

– Мы ищем шлюх, – ответил я. Он захлопал глазами. – У тебя нет подходящих, а, епископ? – поинтересовался я.

– О Господи, – прошипел он и пошел своей дорогой.

Я решил не искать шлюх в Лунденских тавернах, так как была велика вероятность того, что девиц узнают, поэтому я повел Финана, Лудду и отца Катберта в рабский док, который располагался выше по реке от старого римского моста. Лунден так и не обзавелся процветающим рынком рабов, но торговля все же шла, и торговали молодежью, захваченной в плен в Ирландии, Уэльсе и Шотландии. У датчан было больше рабов, чем у саксов, и те, которые у нас имелись, обычно работали на фермах. Человек, у которого не было денег на вола, мог запрячь в плуг пару рабов, правда, борозда у рабов была не такой глубокой, как у вола. К тому же волы доставляли меньше проблем, хотя в прежние времена хозяин мог безнаказанно убивать тех рабов, которые создавали проблемы. Сейчас же все изменил закон, принятый Альфредом. И очень многие стали отпускать своих рабов, веря, что этим они заработают одобрение бога. Хотя большой потребности в рабах в Лундене не было, их всегда можно было купить в доке у Темеза. Торговцы приезжали из Ратумакоса, города во Франкии, и почти все они были северянами, так как именно скандинавы завоевали весь регион в окрестностях этого города. Они приезжали, чтобы купить молодых рабов, захваченных во время наших вылазок на приграничные территории, а некоторые покупали рабов, чтобы потом перепродать их богачам из Уэссекса и Мерсии, которые, как им было известно, высоко ценили экзотичных девушек. Церковь смотрела на эту торговлю с неодобрением, но рыночек процветал.

Причал располагался за речной стеной, а рабов содержали в сырых хижинах в пределах стен. В то время в Лундене было четыре торговца, их охрана сразу заметила нас и предупредила хозяев, что идут богатые покупатели. Торговцы сразу вышли на улицу и поклонились нам в пояс.

– Вина, милорды? – спросил один. – Или эля? Все, что пожелают высокие лорды.

– Женщин, – сказал отец Катберт.

– Затихни, – рыкнул я на него.

– Иисус и Иосиф, – еле слышно произнес Финан, и я понял: он вспоминает долгие месяцы, когда мы с ним оказались в рабстве и попали на одно из судов Сверрира, где нас приковали к веслам и заклеймили на предплечье буквой «Р», что означало «раб». Сверрир давно умер, как умер и его прихвостень Хакка – их обоих зарубил Финан, – но ирландец продолжал люто ненавидеть рабовладельцев.

– Ищете женщин? – уточнил один из торговцев. – Или девушек? Что-нибудь юное и нежное? У меня есть то, что вам нужно. Качественный товар! Неиспорченный. Сочный и ценный! Господа? – Он поклонился и жестом указал на грубо сколоченную дверь, которую вставили в римскую арку.

Я посмотрел на отца Катберта.

– Убери улыбку с рожи, – велел я ему и добавил потише: – И отправляйся на поиски Веостана. Скажи, чтобы привел десяток или даже дюжину человек. Быстро.