Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 1. Меч Лета - Рик Риордан

—З-Н-А-К.

Нас ударил порыв ветра, и Харт споткнулся. Прежде, чем я успел поймать его, он упал прямо в лишайник. Его ноги крепко застряли в зефирной жиже.

—Харт! - Блитц схватил Харта за руки и попытался вытянуть его, но мерзкая субстанция не хотела его отпускать.

— Мы можем попытаться вырезать его. - сказала Сэм. - Твой меч, мой топор. Только это займёт много времени. Надо ведь осторожно, иначе ноги ему заденем. Но, в общем то, все могло обернуться хуже.

Ну и, как только она об этом сказала, хуже и обернулось.

—Гав! - неожиданно оглушило нас сверху.

Блитцен резко присел. Чёрная вуаль на его белом шлеме взметнулась вверх.

— Рататоск. -Проклятая белка, процедил он сквозь зубы. -Всегда возникает в самый неподходящий момент. Поторопитесь там со своим вырезанием.

Сэм рубанула лишайник, и топор в нем увяз.

—Все равно что рубить плавящуюся резину, - с досадой проговорила она. - Быстро не справимся.

—ИДИТЕ. - прожестикулировал Харт. - Оставьте меня.

— Не вариант. - сказал я.

—Г-А-В! -взорвалось ещё ближе и громче, и дюжиной веток выше над нами пронеслось что-тотёмное и громадное.

Я взял меч наизготовку.

— Ну что ж, зададим Рататоску жару, а?

Сэм глянула на меня как на психа.

—Даже не вздумай. Он совершенно неуязвим. У нас только три варианта: бежать,прятатьсяили умереть.

— Бежать без Харта мы не можем, -ответил я. -И я уже дважды умирал на этой неделе.

—В таком случае прячемся-сорвала она с головы хиджаб. - Я имею в виду себя и Харта. Больше двоих накрыть не сумею. Так что вы с Блитцем бегите на поиски гномов. Встретимся позже.

—Что? - я задумался, не сделал ли что-нибудь Утгард-Локи с её разумом. - Сэм, ты не сможешь спрятаться под зелёным кусочком шёлка! Эта белка не может быть такой глупой.

Сэм потрясла платком. Он вырос до размеров простыни, цвет пошёл волнами, пока не стал таких же коричневых, жёлтых и белых цветов, как лишайник.

— Она права. - прожестикулировал Харт. - ИДИТЕ.

Сэм присела рядом с ним, набросила хиджаб на них обоих, и они исчезли, прекрасно слившись с лишайником.

—Сейчас или никогда, Магнус, -дёрнул решительно меня за руку Блитцен и указал выразительным взглядом на нижнюю ветку.

Дупло значительно сузилось и было готово вот-вот закрыться.

Листва над нашими головами зашуршала, и сквозь неёпродрался Рататоск.

Вам когда-нибудь приходилось видеть танк «Шерман»?Тогда предстаньте себе на минуту, что он оброс густой рыжей шерстью и несётся на полной скорости вниз по стволу необъёмного дерева. Но даже это было бы мене жутко, чем Рататоск. Зубы его белели, как воплощённый ужас, когда на лапах смахивали на острейшие ятаганы, а жёлтые, цвета серы, глаза горели от ярости.

От его оглушительного боевого клича мои барабанные перепонки едва не лопались, а в мозг устремились потоком, вытесняя все остальные мысли, отвратительные оскорбления:

Ты проиграл.

Никто не любит тебя.

Ты мертвец.

Шлем у твоего гнома дурацкий.

Ты не смог спасти маму.

Я упал на колени. Дыхание перехватило, горло сжалось от спазма. Возможно, я прямо там, на месте, и умер бы, но верный мой Блитцен, собравшись из всех своих гномьих сил, поднял меня рывком на ноги и влепил звонкую пощёчину.

Сбитый с толку и оглушённый, я не слышал его, но смог прочесть по губам: «СЕЙЧАС, ПАРЕНЬ!». Ивцепившись мне в руку своими твёрдыми мозолистыми пальцами, он спрыгнул с ветки, увлекая меня за собой в бушующий ветер.

Я стоял на залитом солнцем лугу, не имея понятия, как попал сюда.

Вдали тянулись гряды зелёных холмов, покрытых яркими полевыми цветами. Ветерок нёс запах лаванды. Свет был тёплый и густой, как будто воздух превратился в масло.

Мои мысли двигались очень вяло. Свет... Солнечный свет губителен для гномов. Я был точно уверен, что путешествовал с гномом - с кем-то, кто дал мне пощёчину и спас мою жизнь.

— Блитц?

Он стоял слева от меня, держа свой шлем у себя под мышкой.

— Блитц, твоя шляпа!

Я испугался, что он уже превратился в камень.

Потом он развернулся. Его взгляд был мрачным и задумчивым.

— Всё в порядке, парень. Это не обычный солнечный свет. Мы больше не в Мидгарде.

Его голос звучал так, будто он говорил сквозь вощёную бумагу. Лай белки до сих пор трещал в моей голове, и теперь всякие мерзкие мысли колотились в моём разуме.

—Рататоск...-было начал я, по продолжить не смог. Стоило мне произнести вслух его имя, как захотелось забиться куда-нибудьтёмный угол и там свернуться калачиком.

—Ну да, -понимающе кивнул Блитц.Его лай гораздо страшней, чем его укусы. Белка... -Он. опустив глаза, начал часто-часто моргать. Самое разрушительное существо на Мировом Дереве. Носится взад-вперёд по стволу и передаёт оскорбления от орла, который живёт на самой вершине, дракону Нидхёггу, который живёт в корнях дерева, и обратно.

Я прислушался. Со стороны холмов доносилась негромкая музыка, если это только были не глюки в моих контуженных лаем ушах.

— Зачем белке это делать?

—Он изо всех сил старается как можно больше навредить дереву, -принялся объяснять мне Блитц. -Вот и поддерживает постоянно ярость в орле и драконе. Врёт им. Несёт друг про друга всякие мерзости. Дракон, впав в злобу и раздражение, жуёт и раздирает когтями корни Мирового Дерева, чтобы его уничтожить. А взмахи орлиных крыльев сеют смерчи и ураганы, от которых ломаются ветви дерева и происходят кошмарные разрушения во всех Девяти Мирах. Рататоск не жалеет сил, чтобы ярость обоих животных не проходила. Вот они постоянно и соревнуются, кто скорее погубит свою часть Иггдрасиля.

— Но это. безумно. Белка живёт на дереве.

Блитц со скорбной гримасой развёл руками.

— Все мы живём на нём, парень. У людей есть очень разрушительные побуждения. Некоторые из нас хотят увидеть весь мир в руинах просто ради веселья. Даже если мы все будем разрушены вместе с миром.

Слова Рататоска эхом отзывались у меня в голове: Ты проиграл. Ты не смог спасти маму. Белка довела меня до отчаяния, но я смог заметить, что его лай активировал и другие эмоции: отвращение, горечь, ненависть к самому себе.

Зловредная тварь расчётливо била по самым болезненным точкам, повергая в отчаяние и лишая способности соображать. Я вполне мог представить себе, до какой ярости и жажды мести доводил Рататоск своим гавканьем орла и дракона.