Дари Ласо - Ана Ховская

Едва я закончила завтрак, как в дверь позвонили. Папа вышел из столовой, а мама кивнула на мою одежду, мол, «беги оденься», и тоже вышла. Но я никуда не пошла, а закрыла глаза и начала дышать. Через несколько минут меня окликнул папа.

Я вытерла желтый соус с пальцев о майку, на нее же медленно вылила остатки крепкого чая из своей чашки, поднялась, отыскала на полке с чистящими средствами серую присыпку для удаления пятен с плиты и, намочив кончики пальцев, окунула их в смесь. Затем вытерла руки о светлые брючины и посмотрела на ногти. Вид был такой, будто я регулярно копаюсь в грязи: под ногтями черным-черно. На ходу в гостиную я потянула за резинку на волосах, но не до конца. Половина прядей выпала, а половина осталась висеть в растрепанном хвосте.

Как всё это пришло в голову – сама не знаю.

Мой вид шокировал маму. Папа просто онемел. Но никакого чувства вины я не испытала. Спокойно прошла к стулу, который поставили специально для меня перед диваном, и рухнула на него, как с разбега. Пять пар светящихся огнем глаз обратились ко мне. Шестой оказалась женщина. Она же приблизилась со спины и включила сканер, тем самым активировав мой чип контроля. Она не очень красивая для хомони и уже довольно старая, но я могла хотя бы смотреть на нее и обращаться в случае необходимости.

– Приветствуем, Дарья Викторовна Ласо!– не дожидаясь моей вежливости, проговорила женщина и присела в кресло справа от меня.

– Доброе утро,– не поднимая глаз, небрежно-весело бросила я всем присутствующим, но мельком окинула лица родителей. Те сидели у окна и тревожно хмурились.

Каждый из членов комиссии представился и довольно сухо поздравил меня с днем рождения. Имена у них, конечно, четырехсоставные – сказочные. Ни одного не запомнила: какие-то сплошные звуки кхе, рд, фрс, прд…

Сначала беседа была протокольной, наверное, чтобы установить контакт, ведь вся история и так записана на чипе: спрашивали мое полное имя, возраст, где училась, какую специальность выбрала для работы. Затем комиссия в деталях описала процедуру, которую мне предстоит пройти в течение следующего года: сбор информации обо мне и размещение в базе невест через пятнадцать дней; прием заявок от семей альянса – в течение одного фазиса; торги – в течение следующих трех фазисов; в первый день пятого фазиса – получение сообщения от семьи, выигравшей в торгах; на седьмой день – нанесение фамильной печати; а далее ожидание брачной церемонии, которая состоится в двадцать первый день рождения. Итого мне предстояло пережить четыре фазиса тревожного ожидания ответа на вопрос: кому же я досталась?

Ничего нового, о чем бы ни рассказала Лада, они не сообщили. Только одну деталь: у семьи жениха после вынесения комиссией результатов торгов есть еще один день, чтобы отменить заявку. Но таких «а если» было множество, а мне не хватало веры в счастливую случайность. Но я должна сделать все возможное, чтобы не понравиться им.

Затем комиссия перешла вроде бы к обычным вопросам на разные темы: о моем круге общения, о том, какие дисциплины нравятся, о том, чем я питаюсь, о моем распорядке дня. Я отвечала сухо и однообразно. В основном всякую ерунду, которая не соответствовала правде и представляла меня разгильдяйкой. Неужели это кому-то было интересно? Я все ждала вопросов, на которые смогу дать такие ответы, что моя характеристика станет пятном на репутации любой семьи. О семье Лодаро старалась не думать. Они знали меня давно, и отрицательная характеристика не изменит их мнения.

Я уже начала раздражаться от происходящего, но нужно сохранять спокойствие и следить за дыханием, и это тоже выводило из себя.

– Имели ли вы интимную связь с каким-либо мужчиной?– последовал очередной вопрос от хомони.

Ответить «да» – идеальный вариант мгновенно избавиться от помещения в базу невест. Но тем самым я подставлю свою семью: позор, что воспитали недостойного гражданина альянса, брошу тень на репутацию сестер, хотя им было всего-то двенадцать, и Пауло. Потому что тогда начнут проверку: с кем из мужчин я общалась последнее время. Да и вопросов увеличится вдвое, чтобы выяснить подробности и передать их в комиссию по расследованию нарушений кодекса. И как предупредил Джон, сразу после комиссии меня пригласят на медицинское обследование, где каким-то образом обнаружат, что никакой связи-то и не было.

– Нет, хорд.

Плюс в характеристику, минус в историю «жила она долго и счастливо».

И вдруг задали вопрос, который воодушевил:

– Знаете ли вы свой родной язык?

– Да,– смело и без промедления ответила я и услышала судорожный вздох мамы, но продолжила дышать, следить за мышцами тела, а смотреть на женщину хомони.

– Говорите ли вы на нем?– посуровел голос одного из членов комиссии.

– Да…– не ложь – нарушение, но не смертельное,– часто…,– ложь, но во благо.

Мама и отец заметно напряглись. Но я все учла. Да и они понимали, что я не должна лгать в этом вопросе.

– Насколько часто и с кем?– пренебрежительно спросил другой мужчина и мельком посмотрел на моих родителей.

– Каждый день,– непринужденно ответила я,– сама с собой, обычно в своей комнате перед зеркалом…

– Для чего?– недоуменно поинтересовалась женщина, и я снова посмотрела на нее.

– Я не хочу забывать свои корни,– даже с некоторым вызовом ответила я.

Оценок комиссия не давала, но я кожей почувствовала их недовольство, да не знала: то ли радоваться этому, то ли горевать.

– Вы знаете законы хомони?

– Да,– здесь лгать опасно: незнание законов грозит неприятными последствиями для всех.

– Вы знаете кодекс хомони?

– Плохо, хорд,– это хоть и наказывалось штрафом от нескольких десятков до нескольких сотен кредитов и отправкой на пересдачу, но не влекло за собой жизненно-опасных мер. А вот для хомони такая характеристика потенциальной невесты, если не оскорбительна, то крайне нежелательна.

– Вы можете сказать, что не соблюдаете кодекс?– строго спросил еще один мужчина из комиссии.

– Замечаний у меня не было. Можете проверить по истории гражданина, разве чип не показывает ее?– дерзость – еще один существенный недостаток для девушки.– Но тест я сдала минус семь баллов.

– Это был пробный тест! А полный экзамен она сдала на отлично!– неожиданно заговорила мама.

Я широко раскрыла глаза и оглянулась на нее. Она тут же виновато опустила голову и извинилась перед комиссией.

– Мы разрешаем присутствие родителей на освидетельствовании кандидатки, но вмешиваться запрещено!– строго проговорила женщина хомони.– Еще одно вмешательство, и вас попросят удалиться.

Мама виновато кивнула и совсем сникла. Папа обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Вам не нравится соблюдать кодекс хомони?– возник новый вопрос.

– Я не даю оценку правилам. Просто не всегда могу сдержать любопытство и бываю нетерпелива,– ответила я.– Иногда забываю, как нужно действовать в той или иной ситуации.