За нами - Россия! - Дмитрий Манасыпов

– Вы, самое главное, сделайте что нужно. – Сафин кашлянул. – А мы не подведем.

Эйхвальд молча пожал руку Куминова и повернулся к КПВ.

Капитан перепрыгнул назад, на свою платформу. Наклонился над замком, провернул рычаг, освобождая ее от соседки. Подсоединение бронепровода, по которому подзаряжались аккумуляторы, отошло свободно. Куминов выпрямился, повернувшись к локомотиву, и махнул фигурке Гречишиной. Состав начал удаляться от двух разведчиков, взваливших на себя смертельную ношу прикрытия. Капитан внимательно всмотрелся в темноту. Увидел, как мигнули красные огоньки в тех местах, где были закреплены фонари световой сигнализации. Все работало.

Воздух стал свежее. Хотя ветер и сносил запах сгоревшего топлива, но мазутная вонь все равно ощущалась весь путь. Сейчас в локомотиве Воронков включил аккумуляторы, погасив форсунки. Ни один из огней тоже не горел. Состав шел вперед тихо, лишь чуть лязгая металлом и стуча катками. Платформа с Эйхвальдом и Сафиным, превратившаяся в дрезину, отставала, специально притормаживая. Локомотив побежал вперед заметно быстрее, торопясь скрыться от приближающейся винтокрылой машины врага. Могло и пронести, хотя Куминов в это абсолютно не верил. Спустя пару мгновений после этой мысли все опасения подтвердились. В темноту неба там, позади, ударили красные вспышки, отмечая первые дорожки выстрелов пулемета. Чуть позже пришел звук.

* * *

Десантный отсек «Драккена» не такой просторный, как у «Хеймдалля». Это Отто Бернхоф знал давно, и летать в этих узких железных гробах не хотел. Но солдатское дело простое, сказали лететь, так лети. Сейчас они возвращались из поиска – неожиданного. Ничего хорошего Отто в этом не видел. Только полтора часа назад лежал в казарме, листая книжонку про обер-гренадера Шульца.

Обер-гренадер, при первом прочтении, был настолько крут, что Отто хотелось хохотать во весь голос. И в огне он не горит, и в воде не тонет. А уж русских пехотинцев щелкает из МГ, как орешки, одной левой. Ну да, ну да, схватил МГ и давай поливать вокруг себя, куда там. Но книжка была одобрена для чтения личного состава сил вермахта канцелярией Гиммлера, и смеяться было нельзя. Например, в Курте, ефрейторе соседнего взвода, Отто был уверен на сто процентов. Стукач, еще какой стукач. Хохотнешь над подвигами бравого обер-гренадера, и все, на прием к фрау Штольц, олицетворяющей в батальоне вездесущую гехаймеполицай.

Уж на что капрал Бернхоф любил женщин, всяких разных, но фрау Штольц побаивался. В обертке из стройной подтянутой фигурки и коротких светлых волос вокруг очаровательного личика валькирии скрывался поистине железный стержень. Нет-нет, Отто Бернхофу не хотелось на прием к фрау. Потому над книжками он не стал смеяться, а чуть позже втянулся. Тем более что герой-гренадер на русском фронте не остановился и отправился доказывать силу Тысячелетнего рейха в арабскую Африку, добивая жалкие остатки английского колониального корпуса.

Капрал как раз добрался до середины четвертой книги, где герр Шульц сокрушал подлых арабских наймитов, решивших за английское грязное золото предать гренадера, доверившего им проводку по тайной тропе в тыл к бриташкам. И тут под потолком взревело и замигало красным. Плюнув и мысленно пожелав всем русским партизанам быстрее сдохнуть от водки, Отто понесся вооружаться.

Сборы у егерей скорые, иначе нельзя. Торопливо застегнуть теплую парку, затянуть завязки широких и удобных зимних брюк, раскатать вязаную маску на горло и лицо. Ремни с подсумками для магазинов «манлихера» набросить на плечи и растянуть по груди, закрепив на спине и поясе. Ранец из плотной кожи, с дополнительными патронными пачками, сухим пайком и спальным мешком сверху, за спину. Всякую необходимую мелочь по дополнительным навесным карманам на портупее, автомат на ремне на шее. Все знакомо и привычно, и вот капрал Бернхоф готов куда угодно, хоть к черту на рога, хоть к партизанам в леса. А еще Эмиль принес с кухни термос с кофе, весельчак и хлопотун Эмиль. Так что потихоньку настроение у Отто стало лучше. В конце концов, книгу о подвигах во имя фатерлянда душки обер-гренадера можно дочитать и потом. Но когда вместо вместительной и надежной туши старины «Хеймдалля» Отто увидел хищного «Драккена», настроение снова покатилось черт пойми куда.

Рейд прошел спокойно, без стрельбы, без посадок. Обер-лейтенант Хоффман, командовавший взводом Бернхофа уже второй год, спокойно дремал на «офицерской» лавке у кабины пилотов. В «Драккенах» кабина не закрывалась, и Отто, сидя рядом с командиром, смотрел вперед, стараясь хотя бы что-то рассмотреть в чернильной мгле. Какое-никакое, а развлечение. Клонило в сон, воздух был теплым, тяжелым. Дежурное освещение отбрасывало на лица соседей, ставших такими близкими, странные тени. Сколько он уже здесь, три или четыре года? Отто уже не помнил точно. Отряд югенд-штурма, переподготовка, отправка сначала в Африку, потом сюда, на Русский фронт. Хватило времени, чтобы привыкнуть к разным условиям и дремать в вертолетной тряске.

Отто пробежался глазами по первой странице газеты, которую нашел за откидывающейся лавкой. Все как обычно, чему верить не хотелось. Каждый уважающий себя ветеран понимает границу между пропагандой и правдой.

«Сообщение от 15 ноября 196… года.

На участке обороны 22-й дивизии СС под командованием генерала фон Дорна русскими было проведено тактическое наступление в направлении между населенными пунктами Чишмы и Завьяловка с применением штурмовой пехоты и мощной артподготовкой. Противник продвинулся на 1–1,5 км и был остановлен на рубеже реки Малый Кинель. На данный момент фронт стабилизировался.

Потери противника составляют: убитыми 3675 человек, ранеными и захваченными в плен 2340 человек, потери в танковой технике и самоходных артиллерийских установках – 54 единицы. Также нашими доблестными войсками захвачено стрелкового вооружения в количестве 10 019 единиц, боеприпасов – 3,5 тонны.

Потери наших доблестных войск составляют: убитыми 1102 человек, ранеными и захваченными в плен 543 человека, потери в танковой технике и самоходных артиллерийских установках – 15 единиц».

Ханс, Ханс-мелкий и Эрнст как обычно резались в карты, раскладывая их на патронном ящике. Один из юнцов пополнения глазел то ли на игру, то ли на сами карты. Скорее всего, второе. Ханс ездил домой, в Любек, привез их оттуда. Все хвастался, что рыжая трефовая дама знатно охает во время абер лангзам-лангзам, а блондинка с туза червов вообще на всю голову повернутая на этом деле. Такие вот сувениры стали делать на родине Ханса, фотографируя фрейлейн из местных борделей. А парнишка, видно, не был даже в дивизионном полевом, где за рейхсмарки всегда есть свободные комнатушки для бравого зольдатен. То-то так смотрит на черно-белые фотографии. Отто перегнулся к нему, потрепав за плечо:

– Эй, парень, как тебя зовут, запамятовал? – Отто любил поиграть своего, «рубаху»-парня, как говорят русские. Юнца звали Куртом и родом он был из Нижней Саксонии.

– Курт, господин ефрейтор! – Ишь, чуть не подскочил. Ничего, обтешется, притрется, сам капрал был таким же, правда, очень давно. Почти пять лет, почти пять.