Ночная бабочка - Розмари Роджерс

Кайла чувствовала себя так, будто внезапно попала в шторм. Тетя Селеста действовала с непривычным для нее напором и быстротой. Уже поздно вечером Кайла поднялась на борт судна и оказалась в крошечной каюте, в которой пахло экзотическими пряностями и гнилой древесиной. Кайла в слезах попрощалась со своей крестной матерью, и вскоре после наступления полуночи судно оставило лондонский порт и медленно двинулось по Темзе в сторону моря.

Новый Орлеан.

Сентябрь 1816 года

Судно ныряло среди белых барашков, покрывающих морскую гладь, теплый ветер громко хлопал парусами, и этот звук заглушал даже удары волн о борта, скрип снастей и постоянный топот босых ног по деревянной, отполированной временем, солнцем и ветром палубе. Кайла стояла, прислонившись к поручням. Она уже привыкла к нескончаемой какофонии звуков, которыми были наполнены дни и ночи ее путешествия. Порой она была даже благодарна этому шуму, который отвлекал ее от горьких воспоминаний, то и дело накатывающих на нее. Это гораздо лучше, нежели думать о том, что следует забыть, спрятать в самые отдаленные закоулки памяти и никогда к этому не возвращаться, например, к тем ужасным часам с Нортуиком.

По временам воспоминания все-таки настигали ее и настолько выводили из равновесия, что она приказывала себе сделать несколько глубоких вдохов и сосредоточиться на том, что ее окружало, отбросив все мысли о Лондоне — и о Брете Бэннинге. Закрыв глаза, она крепко сжимала поручни, словно боялась упасть в пенящиеся жемчужные волны, чтобы убежать от воспоминаний об Англии, избавиться от боли и стыда. Да, воспоминания были порой настолько яркими и бередящими душу, что Кайла хваталась за любую возможность освободиться от их тисков.

— Мы придем в Новый Орлеан рано утром, ma cherie.

Кайла открыла глаза, сделала глубокий вдох и бросила раздраженный взгляд на подошедшего к ней мужчину.

— Я уже говорила, мсье Ренардо, что мне не по душе подобная фамильярность. Прошу вас впредь быть более сдержанным.

Рауль Ренардо, нисколько не смущенный подобной отповедью, ухмыльнулся.

— Очень скучно быть сдержанным так долго, мадемуазель Ван Влит. — Он улыбнулся, показав ослепительно белые зубы. Послеобеденное солнце золотило его светло-русые волосы. Ренардо был красив и обладал шармом, присущим многим французам, в особенности убежавшим из Франции аристократам. Он был весьма настойчив в своих ухаживаниях за Кайлой. Откинув голову и прищурившись от солнца, Ренардо добавил: — Неужто я должен притворяться и скрывать свое восхищение вами? Это не сдержанность, это — глупость.

Уставшая от ухаживаний этого дерзкого субъекта, который не оставлял ее в покое в течение всего путешествия, Кайла тем не менее не смогла сдержать улыбки. Его внимание в какой-то степени льстило самолюбию молодой женщины, хотя не могло заглушить отчаяние из-за разлуки с Бретом Бэннингом. Несмотря на данный себе зарок забыть о нем, Кайла иногда задумывалась над вопросом: вспоминает ли о ней Брет? Скучает или же только злится на нее из-за побега? Да, скорее всего для Брета имел значение лишь факт побега, сердито думала она, ибо. никогда, ни словом, ни делом он не дал ей понять, что его интересует не только ее тело!

Господи, ну почему? Почему он думал, что ее устроит брак с другим мужчиной? Будь он проклят и будь прокляты все мужчины! Нет, она не намерена быть безделушкой, которую передают из рук в руки.

— Ma cherie, вы слышите меня? — Рауль подошел поближе. Ветер трепал его длинные волосы, швырял отдельные пряди на лоб и глаза, и он нетерпеливо отводил их рукой. — Вы опять оказались где-то далеко, — упрекнул он Кайлу. Говорил он громко, чтобы перекричать шум ветра, хлопанье парусов и скрип снастей. — Куда вы уходите, когда ваш взор становится таким печальным? Когда я вижу вас такой грустной, у меня разрывается сердце, та cherie! Расскажите папе Раулю, что вас пугает?

— У вас слишком богатое воображение, мсье Ренардо. И если я чего-то и опасаюсь, то лишь одного — ваших утомительных вопросов.

Рауль лишь засмеялся в ответ. Кайла еле заметно улыбнулась. Без сомнения, он весьма красивый мужчина, особенно когда вот так смеется. И его недвусмысленная благосклонность к ней проливала бальзам на ее раны. Во всяком случае, он находил ее милой и желанной, говорил ей об этом снова и снова, а ведь Кайла уезжала из Англии с таким чувством, что она недостойна любви и обожания. А почему, собственно, недостойна? Потому что Брет счел, что она не может быть его женой или любимой? И поэтому Кайла позволяла себе иногда пофлиртовать с Раулем, но лишь самую малость, чтобы немного поощрить его и позабавиться самой, а также для того, чтобы выбросить из головы мысли о Брете Бэннинге. Это немного помогало, хотя она была явно не готова к тому, чтобы увлечься другим мужчиной.

«Пока еще, а может, и никогда», — неоднократно повторяла она себе, поглядывая на Рауля и придерживая ленты соломенной шляпки, завязанные под подбородком. Изгнанник вроде тети Селесты, он родился в семье графа де Сайр в провинции Нант на Луаре. Но это, конечно, было до начала террора. Родители его были убиты во времена кровопролитной революции, а он чудом избежал их участи. Когда Рауль рассказал ей о своем прошлом, это их сблизило, и Кайла, в свою очередь, поведала ему о своей бедной maman и ее страданиях. Раулю повезло больше, ему удалось, кроме своей головы, спасти кое-какие ценности, а также сохранить врожденную надменность.

— Вы очень настырный человек, мсье Ренардо, — строго сказала Кайла, смягчив, однако, свои слова легкой улыбкой.

— Потому что на борту оказались одни скучные, занудные пуритане. — Рауль взял ее за руку и улыбнулся. — Я как последнее прибежище, n'est-ce pas?

— Возможно. — Кайла вытащила руку из его ладони. Проигнорировав его театральный вдох, она повернулась лицом к морю и стала смотреть вдаль в надежде увидеть долгожданную землю. — Пять недель на корабле — срок немалый. Я не могу дождаться, когда снова почувствую твердую почву под ногами.

— Я тоже. Но вы так и не ответили на мой вопрос, который я задал вам вчера вечером, та belle. — Он пододвинулся поближе, так что Кайла ощутила исходящее от его тела тепло. — Вы позволите мне проводить вас, когда мы окажемся в Новом Орлеане?

Кайла улыбнулась:

— Вы забудете обо мне, как только корабль бросит якорь. Мне говорили, что Новый Орлеан — город весьма веселый и там очень много красивых женщин.

— Да, но не столь очаровательных, как вы, та cherie! У вас такие золотистые волосы, глаза таинственного цвета, напоминающие цвет моря возле Крита, изумительная фигура. — Он поцеловал кончики ее пальцев, сопроводив это таким выразительным, чисто галльским жестом, что Кайле пришлось плотно сжать губы, чтобы не рассмеяться. — Вы неповторимы!

— Зато вы несносны, мсье! Вы ведете себя так, что никто не поверит, будто вы простой француз, а не граф.