Космическая станция «Василиск» - Дэвид Марк Вебер

Похоже, графиню Нового Киева здорово припекло финансовое сообщество в целом, и в особенности картель Гауптмана. Судя по замечаниям дамы Эстель, крупные мантикорские торговые дома вносят в казну либералов гораздо больше денег, чем думала Харрингтон. Союз Парламентских сторонников увеличения расходной части бюджета и промышленных королей казался несколько странным. Тем не менее немалое влияние магнатов на оппозицию определенно имело место, если в угоду им графиня попыталась спустить собак на Мацуко.

Еще Виктория позволила себе позлорадствовать. Оказывается, графине в недвусмысленных выражениях посоветовали не соваться в дела Флота и напомнили, что ее власть заканчивается на внешнем краю планетарной атмосферы. Тяжелый удар для министра по делам Медузы. Впервые со времен аннексии Василиска кто-то наверху признал значимость деятельности КФМ и предоставил ему возможность заняться делом. Правда, судя по тому, каких офицеров сюда обычно присылали, вряд ли в дальнейшем получится что-нибудь путное.

Ситуация, сложившаяся на данный момент, графиню Марицу никак не устраивала. Более того, она озвучила свое послание так, будто покусились на ее власть даже внутри собственной планетарной компетенции.

Виктория не совсем поняла выражение лица комиссара, когда та вдруг перестала сыпать проклятиями и принялась рассуждать о политической ситуации в Королевстве. Для самой Харрингтон большинство интриг в Парламенте Мантикоры оставалось тайной за семью печатями. Она всей душой предпочитала Флот с его четкой иерархией и доступной пониманию внутренней борьбой между фракциями и группами власти. Дама Эстель, напротив, ориентировалась во внутрипарламентских играх, как у себя дома. Она пребывала в убеждении, что за кулисами происходит нечто глубокое, сложное и, вероятно, радикальное… и в любом случае не предвещающее ничего хорошего графине Марице. Судя по ее словам, графиня как один из лидеров оппозиции удерживала свой пост только благодаря сложившейся неформальной традиции отдавать министерство по делам Медузы либеральной партии. И правительство, и либералы рассматривали министерство как наследство, оставшееся после борьбы вокруг акта об аннексии в Парламенте. Как бы то ни было, Правительство допускало некоторые отклонения от основной линии, но только в определенных пределах, и пересечение границ дозволенного светило должностному лицу потерей места. Исходя из того, что посланец графини прибыл с «предложениями», а не с директивами, госпожа министр подошла к вышеупомянутым границам вплотную.

Комиссара «предложения» не волновали вообще. Насколько Виктория поняла, все они состояли из вариаций на одну и ту же тему. Даме Эстель предлагалось вспомнить о коммерческой важности крупных торговых домов для Королевства. Ей следует постараться принять в общении с ними «более примирительный тон» и «служить посредником между излишне суровым применением коммерческих правил со стороны Флота» и «законной озабоченностью внезапным и резким изменением управленческого климата» со стороны картелей. «Не надо забывать о временной природе присутствия на Медузе нашего ограниченного контингента», «следует постараться избегать любых действий, которые могут прогневить туземцев или тех, кто однажды станет торговать с ними на равных». И разумеется, в первую очередь ей следует «стараться смягчать последствия чрезмерно рьяной склонности нынешнего старшего офицера на Василиске распространять свои полномочия на остальную часть звездной системы».

Время для столь велеречивого способа выкручивания рук оказалось выбрано как нельзя более неудачно. Дама Эстель за десять минут до прибытия курьера вернулась из правительственного госпиталя, где только что умер один из тяжелораненых сотрудников АЗА, и пребывала, мягко говоря, не в настроении.

Комиссар-резидент не оставила от несчастного гонца мокрого места и отправила домой, рассовав ему по разным местам подробнейший отчет о природе и тяжести обнаруженных за последнее время нарушений законов протектората Ее Величества на Медузе. А завершила она свой доклад примечанием, гласившим следующее: «Открытие всех перечисленных нарушений сделалось возможным исключительно благодаря неустанным профессиональным и на редкость успешным усилиям, как самостоятельным, так и в сотрудничестве с АЗА», коммандера Виктории Харрингтон и экипажа КЕВ «Бесстрашный». При данных обстоятельствах, сообщила дама Эстель посланнику, она не собирается «стараться смягчать» деятельность коммандера Харрингтон, а напротив: намерена по мере всех своих сил помогать и способствовать им. А если Правительство Ее Величества не одобряет ее намерений, она, безусловно, подаст прошение об отставке.

Тот факт, что прошение об отставке не приняли, по мнению дамы Эстель, подтверждал ее вывод о неприятностях, постигших графиню Марицу. Виктория не испытывала такой же уверенности, но, сопоставив слова Мацуко с доказательствами неожиданной поддержки со стороны ее собственного начальства, вынуждена была признать правоту комиссара.

Проблема заключалась в том, что поддержка вполне могла исчезнуть, если ей и даме Эстель не удастся выявить группировку, стоящую за нарколабораторией (и, почти наверняка, за новым оружием), или продемонстрировать полное и окончательное прекращение преступной деятельности. К сожалению, они не продвинулись ни на шаг с тех пор, как Гауптман и курьер проследовали через терминал Василиска обратно на Мантикору.

Виктория удобно расположилась в своем кресле, скрестив ноги и положив подбородок на сплетенные пальцы, и пыталась обдумать возможные варианты дальнейших действий и направления поиска. Нимиц дремал на спинке.

Отводок в энергоколлекторе, без сомнения, представлял собой тупик в расследовании. Его действительно установили при сборке. Только, что бы там ни наговорил Маккеон Клаусу Гауптману, расследование, наверняка уже идущее дома, вряд ли даст ответ на вопрос, кто внес изменения в конструкцию. Если приказ отдал какой-нибудь высокопоставленный чиновник в самом картеле – любые записи и отметки давным-давно уничтожены. А искать преступника среди технического персонала – дело почти бессмысленное, поскольку в проекте участвовало огромное количество людей.

Но в одном дама Эстель несомненно права: самоуверенность наркоторговцев, имевших наглость подключиться к собственности правительства, никак не вязалась с тщательностью, проявленной при маскировке самой лаборатории.

Необходимость воровать электричество непосредственно с коллектора представлялась сомнительной. Даже если они не хотели пользоваться своим собственным, то геотермальная станция или даже простой гидрогенератор, установленный на вулканических источниках в двух километрах от лаборатории, вполне мог обеспечить потребное количество энергии. И передавать ее можно по вкопанным и экранированным проводам, без лучевых приемников и реле. Создавалось впечатление, что противник страдает раздвоением личности. Одна его часть скрывает присутствие наркопроизводящей аппаратуры с излишней тщательностью, а другая идет на совершенно неоправданный риск, щеголяя ухарской бесшабашностью и воруя энергию для этой аппаратуры у своих врагов.

И, подумала Виктория мрачно, может присутствовать третья личность – учитывая то, как взорвали лабораторию. Для любой преступной организации подобный шаг – непростительная глупость: АЗА никогда не перестанет искать отдавшего такой приказ. Диверсия выглядела умышленным вызовом, заранее продуманным так, чтобы спровоцировать максимально жесткую реакцию властей.