Кровь аистов - Сергей Климовцев

Тот открыл рот от неожиданности.

– Или ты мало народу угробил? – продолжал Андрей. – Что, жизнь не удалась, из бизнеса вышибли – осталось только здесь самоутвердиться? Талантами своими лидерскими перед бабами блеснуть?!

Глаза сталкера снова забурлили бешенством, и в них вовсю замелькали черные мушки. Егор вцепился в Мельниченко, пытаясь заставить его замолчать, а врач, схватив Волка за руку, потащила его в сторону. Андрей чертыхнулся: тьма в глазах сталкера снова пошла на спад. Он явно боролся с собой, совершая чудовищные усилия, оттягивая то, что неизбежно должно было случиться. Теперь средства выбирать не приходилось.

– Может, тебе о мальчонке одном напомнить? – Крик Мельниченко заставил Волка застыть на месте. – Молоденький такой, белобрысенький. Как его фамилия? О! Кажется, Волконенко!

Чернота взорвалась в глазах, словно бомба. Отшвырнув вставшего у него на пути англичанина, Волк бросился к Андрею. Закричали женщины, люди метнулись в разные стороны, а потерявший голову Волк несся к своей жертве с одной лишь целью: разорвать ее в клочья и растоптать. Но у Мельниченко были другие планы. Перехватив сталкера, он перевернул его вверх ногами и швырнул на землю. Распластав его на земле, он зажал Волку рот, так что яростное мычание оборвалось и глаза сталкера закатились в обмороке.

Прояснились они не скоро, но черноты в них уже не осталось. Взъерошенный и потерянный, даже когда все тронулись в путь, он угрюмо молчал, погрузившись в свои тяжелые мысли.

Вскоре выложенная каменная плитами тропа привела их к подножию арены. Люди недоверчиво поглядывали на возвышающееся в тумане грандиозное сооружение. Взойти на него никто не решался – холодные камни навевали страх. Даже Егор, побывавший там за последние три месяца бессчетное количество раз, не осмелился подойти ближе. Только Андрей быстро поднялся по каменным ступенькам и вернулся обратно, убедившись, что проход, как он и предполагал, надежно закрыт. Измученные люди наспех разбили палатки неподалеку, без сил повалились на походные коврики и мгновенно забылись беспокойным сном, даже не выставив часовых.

Не спалось лишь Мельниченко. Он долго сидел на старом рюкзаке, словно чего-то ждал. Когда окружающий мир накрыли густые сизые сумерки, полог одной из палаток откинулся, из нее выбрался Волк и, подойдя к товарищу, молча присел на тот же рюкзак, прислонившись спиной к спине Андрея.

– Семен мне рассказал! – Он горько усмехнулся. – Значит, пока все не переболеют, поезд не тронется.

– Прости… – Андрея мучило раскаяние. – Времени не было. Если до завтра все не раскроются, отсюда нам уже не выбраться.

– Ну, а предупредить не мог? Хотя… – Сталкер покачал головой. – Конечно, не мог. Иначе смысла бы не было. Господи, погано-то как…

Тьма между тем уже окутала землю. Мужчины невольно поежились – озноб пробирал даже сквозь плотные скафандры. Времени у них действительно оставалось в обрез.

– Сколько еще народу не сорвалось?

– Егор с Аней, Барт и Антонина, главврач. Четверо. – Андрей напряженно размышлял. – И, как их подтолкнуть, я не знаю. А сделать это нужно до утра.

– Почему они все до сих пор держатся? Двадцать человек с катушек слетели в момент. Почти все погибли. С нами-то почему иначе?

Андрей пожал плечами:

– Зависит от самого человека.

Волк начал терять терпение:

– А поконкретней можно?

– Все, кто сопротивляется, пережили какое-то несчастье. Каждый свое – кого-то теряли, страдали, мучились. Горе, беда и т. д. Это их изменило, заставило сопротивляться тому дерьму, что здесь прет. Но это же нас и тормозит…

– Ну, а Егор? Анна, в конце концов? Не молода она для терзаний? Или неразделенная школьная любовь тоже считается? – усмехнулся Волк.

– Анна – сирота. – Андрей пропустил мимо ушей его усмешку. – Родителей потеряла еще ребенком. Ее Егор из детдома забрал в десять лет. Так что успела хлебнуть. Да и у него самого из-за этого, судя по всему, неприятностей с женой хватало. Какой бабе нужно чужое детское горе?

Сталкер помрачнел.

– Не знал, – покачал он головой. – А ты сам-то как узнал?

Андрей усмехнулся:

– Тамарка рассказывала долгими осенними ночами. Бабы, как оказалось, в курсе всего происходящего. Кто, с кем, сколько – то еще информбюро. А у Антонины единственный сын погиб. Поэтому она здесь.

Они замолчали на какое-то время, поеживаясь от холода.

– А Гроха? – спросил наконец Волк.

– У Семена, я думаю, ничего такого не было – нормальная семейная жизнь. Потому-то он и рухнул сразу вместе с остальными. А вернулся, потому что мужик сам по себе совестливый. Его раскаяние задавило так, что он едва не слетел с катушек. Но это же его и спасло.

– И что будем делать? – спросил сталкер.

– Ждать. – Андрей машинально посмотрел на часы, которые, как и все прочее, здесь не работали. – Ждать. Сегодня ночью что-то обязательно случится.

* * *

Егор спал беспокойно, мучаясь во сне тяжелыми воспоминаниями. Снились покойная сестра, три года кошмара, которые крохотная Анька провела в детском доме, и еще столько же, когда он забрал ее оттуда, несмотря на яростные протесты жены. Снилась боль оттого, что рушатся отношения с близкими людьми, так что спустя несколько лет никого не интересует, где ты провел ночь. И лучистые Анины глаза, ведь она единственная смотрела на него все эти годы с безграничной любовью.

Он проснулся в слезах, с ясным ощущением теплой детской ладошки, нежно поглаживающей его небритую щеку, когда полог палатки чуть слышно зашуршал и осторожно отодвинулся. Чья-то тень замерла на пороге, не издавая ни единого звука. И пока Егор, со сведенным от страха затылком, судорожно соображал, кричать ему во все горло прямо сейчас или подождать еще немного, тень неслышно качнулась внутрь.

– Спишь?

– Черт!! – Егор отбросил нож. – Дьявол!

– Пока нет! – тихо рассмеялась Аня. – Всего лишь – я.

Он перевел дух:

– Ты чего не спишь?

– Холодно, – пожаловалась она. – Тонька ворочается, вскрикивает во сне. А у меня и так зуб на зуб не попадает.

Зубы у нее действительно отбивали барабанную дробь. Анька споткнулась в темноте, Егор подхватил ее на руки, чтоб не шлепнулась на землю, и почувствовал, как ее бьет нешуточный озноб.

– Ложись! – перепугался он. – Сейчас вещи твои принесу.

– Да принесла уже. – Она высунулась из палатки и втащила внутрь увесистый тюк.

Егор невольно усмехнулся такой предусмотрительности. Ворочаясь посреди палатки, она завернулась в толстые шерстяные одеяла и уткнулась носом ему в плечо, вздрагивая от холода.

– Сейчас, погоди. – Егор потянулся за аптечкой.

– Вы-пи-ла! – по-детски раздражилась Аня. – Лежи уже, не дергайся – с тобой теплее.