Эндер в изгнании - Орсон Скотт Кард

«Но может, это правда было здорово», – сказала другая его часть. Та, которая остро ощущала, что их тела по-прежнему прижаты друг к другу, что его пальцы мягко ласкают ее спину.

– Твоя мать находилась под влиянием человека сильного, – сказал Эндер. – Твоей бабушки. Она хотела освободиться.

Это сработало. Алессандра от него отстранилась:

– О чем ты говоришь? Что ты знаешь о моей бабушке?

– Только то, что твоя мать сама же рассказала, – ответил Эндер. – В твоем присутствии.

По ее лицу он понял, что она вспомнила этот момент, и вспышка гнева утихла. Но в его объятия Алессандра вернуться не попыталась, и он не приглашал. Эндер начал мыслить яснее, когда она оказалась на расстоянии полуметра. Метр был бы еще лучше.

– Моя мать совсем не такая, как бабушка, – сказала Алессандра.

– Конечно не такая, – согласился Эндер. – Но вы живете вместе всю жизнь. Вы очень близки.

– Я не пытаюсь от нее отдалиться. Для этого я не стала бы использовать тебя, – сказала она.

Но ее лицо выдало нечто другое. Возможно, понимание того, что она все-таки использовала его. Он еще больше уверился, что идею прийти к нему подсказала ей мать.

– Я просто думаю, что даже в счастливой стране фей, в которой она якобы живет…

– Когда ты успел… – сказала было Алессандра, но осеклась. Разумеется, Дорабелла не раз сыграла свою королеву фей, к вящему восторгу других колонистов.

– Мне приходило в голову, что за столько лет можно и растерять желание до конца своих дней жить в ее стране фей. А если твой собственный мир окажется для тебя лучше, чем ее воображаемый. Вот, собственно, что я хотел сказать. Она сплела для тебя очаровательный кокон, но, может быть, ты все же хочешь сломать его и вылететь наружу?

Алессандра замерла на месте, закрыв рукой рот. На глаза ее навернулись слезы.

– Per tutte sante[16], – взмолилась она. – Я просто… просто сделала то, что она сказала. Думала, это моя идея, но идея была ее. Я не… Я хотела тебе понравиться, правда – я не притворялась! Но прийти сюда… я не уходила от нее, я ей подчинялась.

– Правда? – спросил Эндер, пытаясь сделать вид, будто он об этом и не подозревал.

– Она сказала мне, что делать, как далеко… – Алессандра принялась расстегивать блузку, слезы уже просто катились по щекам. Под блузкой не было ничего. – Сколько тебе показать, сколько дать потрогать – но не больше…

Эндер шагнул к ней и снова обнял, закрывая собой… от себя… Потому что даже в такой трогательный момент определенная его часть была взволнована зрелищем расстегнутой блузки, а не переживаниями девушки.

– Ты правда обо мне заботишься, – сказала она.

– Ну конечно.

– Больше, чем она, – добавила Алессандра.

От ее слез промокла рубашка Эндера.

– Вряд ли, не больше.

– Я иногда спрашиваю себя: а заботится ли она обо мне вообще? – произнесла Алессандра. – Или я для нее такая же марионетка, какой она сама была для бабушки. Может, если бы мама осталась с нею, не вышла замуж и не родила меня, бабушка порхала бы, словно фея, красивая и беззаботная, получив желаемое?

«Идеально, – подумал Эндер. – Несмотря на мои биологические порывы, все прошло как по маслу. Адмирал Морган увидит, что, хотя секс в сценарии не прошел цензуру, Эндер и Алессандра по-прежнему близки и их связь только крепнет. Он увидит все, что хочет увидеть. Игра продолжается, только романтику определенно поставили на паузу».

– Эта дверь не запирается, – сказал Эндер.

– Знаю.

– Кто-нибудь в любой момент может сюда войти.

Он подумал, что лучше не упоминать о камерах наблюдения в каждом помещении, в том числе – и особенно! – здесь, равно как и о том, что за ними могут подсматривать прямо сейчас.

Она поняла намек, отстранилась и застегнула блузку, на сей раз на обычное число пуговиц.

– Ты видишь меня насквозь, – сказала она.

– Нет, – ответил Эндер. – Я всего лишь вижу тебя. Может, именно этого не видит твоя мать.

– Я знаю, что не видит. Просто знаю. Я просто… просто… Адмирал Морган, вот в чем дело. Она сказала, что возьмет меня с собой, чтобы я нашла юношу с перспективами, но сама нашла старика с еще лучшими перспективами, вот что. И я просто вписалась в ее планы, и все. Я…

– Не надо, – сказал Эндер. – Твоя мать любит тебя, так что это не цинизм. Она считала, что помогает тебе получить то, что ты хочешь.

– Может, и так, – согласилась Алессандра и горько рассмеялась. – А может, это твоя версия страны фей? Все хотят, чтобы я была счастлива, и потому возводят вокруг меня фальшивую реальность. Да, мне хочется счастья – но не на лжи!

– Я не лгу тебе, – сказал Эндер.

Она устремила на него яростный взор:

– Ты меня хочешь?

Эндер закрыл глаза и кивнул.

– Посмотри мне в глаза и скажи.

– Я тебя хотел, – произнес Эндер.

– А теперь?

– Мне много чего хочется, чем было бы неправильно обладать.

– Твоя мать научила тебя так отвечать?

– Если бы меня растила мать, может, она и правда научила бы меня так отвечать, – произнес Эндер. – Но так вышло, что я усвоил это в Боевой школе, когда решил жить по ее правилам. Для всего есть свои правила, даже если их никто не составлял. Даже если никто не называет это игрой. И если хочешь, чтобы все шло хорошо, лучше знать правила и нарушать их лишь тогда, когда решишь повести игру и следовать ее правилам.

– Ты считаешь, в этом был хоть какой-то смысл?

– Для меня – был, – сказал Эндер. – Я хотел тебя. Ты хотела меня. Это приятно знать. У меня случился первый поцелуй.

– А вышло нормально, нет? У меня хоть что-то получилось?

– Пожалуй, скажу так: хотелось бы повторить. Когда-нибудь потом.

Алессандра хихикнула. Она больше не плакала.

– У меня правда есть дела, – сказал Эндер. – И поверь, ты меня основательно взбодрила. Вообще спать не хочется. Спасибо.

Она рассмеялась:

– Поняла. Мне пора сваливать.

– Думаю, да. Но увидимся позже – как всегда.

– Ага, – кивнула Алессандра. – Постараюсь вести себя нормально и не слишком явно хихикать.

– Веди себя как обычно, – сказал Эндер. – Ты не сумеешь стать счастливой, если все время будешь притворяться.

– А мама умеет.

– Что умеет? Притворяться? Или быть счастливой?

– Притворяться счастливой.