Провинциальный маг - Игорь Шенгальц

– Бросай оружие! – скомандовал я. – Ты у меня на прицеле! Дернешься – пеняй на себя!

Она посмотрела прямо на меня. Ее глаза оказались неожиданно ярко-зелеными и очень грустными. А потом, словно в замедленном кино, она подняла руку с пистолетом и улыбнулась уголками губ.

Я выстрелил. Попал, конечно. Прямо в центр лба. При желании мог постараться выстрелить хотя бы в руку, или в плечо, или в корпус, вот только вдруг бы это не сработало? А дарить судьбе напрасные шансы я не мог себе позволить.

Опустившись обратно на пол, я прошел мимо трупа девушки, стараясь не смотреть на дело рук своих. Почему она не сдалась? Кого защищала? Почему пожертвовала собой без единого шанса на успех? Ведь она специально спровоцировала меня, зная, что ее ждет. И при этом не пыталась убить меня, это я точно знал. Не та скорость движений, не тот настрой, не тот предсмертный взгляд.

Она целенаправленно позволила убить себя. Но во имя чего? Или кого? А, может, вопреки кому?

Ответа у меня не имелось, но я пообещал, что отомщу и за нее тоже. Для меня она оказалась такой же жертвой маньяка, как и те, что пали непосредственно от его руки. А к его рукам я причислял также и тех, кого он загипнотизировал и подчинил собственной воле. Глыба и Джук, и стройная зеленоглазая Марго, и даже несчастный леопард, и, вероятно, другие, чьих имен я еще не знал.

Зато я понял, откуда преступник узнал об аресте акробата. Марго сразу после нашего отъезда поспешила в клинику, предупредив его. Он обработал Брайана, отправив его совершить убийство. Использовал грозного Истребителя, как прежде ядовитых скорпионов – в качестве смертельного оружия. Сволочь!

Я миновал несколько поворотов коридора; больше на моем пути никто не попался. Клиника изнутри оказалась масштабнее, чем виделась с улицы. Коридоры петляли, делая неожиданные повороты, я проверял каждую дверь, но палату Лены пока обнаружить не сумел. И ни одного открытого окна. Все запечатаны намертво снаружи. Выхода нет, бежать некуда, но я и не держал подобных мыслей.

В собственных мыслях я давно перешел из разряда жертвы в охотники, и ввел себя в наивысшую стадию концентрации и сосредоточенности – некое подобие боевого транса викингов, с тем лишь отличаем, что взор мой не застилала пелена ярости, я сумел побороть ее, а, напротив, голова работала, как никогда прежде.

Где-то впереди я вновь услышал негромко играющую классическую музыку в великолепном исполнении Каллас. На этот раз звучала ария Далилы. Не то чтобы я являлся таким уж любителем классики, но так уж вышло, что одна моя давняя подруга очень увлекалась оперным искусством, и, пока мы с ней кувыркались в постели, всегда фоном звучало нечто подобное. А так как подобному времяпровождению мы в те времена уделяли значительную часть свободного времени, то, хотел я того или нет, но понабрался достаточно знаний в области оперы, чтобы как минимум суметь отличить на слух хотя бы самых знаковых исполнителей двадцатого века.

Я пошел на звуки арии, напевая вполголоса, с пистолетом наготове, готовый к любым неожиданностям. Но, как ни странно, ничего не происходило, и вскоре я уперся в широкие запертые двери с мигающей красной надписью: «Не беспокоить! Идет операция!»

Конечно, я тут же толкнул створки вперед и попал в широкий, ярко освещенный зал. Посреди него находился операционный стол, на котором лежала обнаженная Лена, слегка прикрытая накидкой.

А над ней склонился доктор Холмогоров со скальпелем в руке. Хотя он был в маске, но я легко узнал его по фигуре. Рядом с доктором недвижимой статуей замерла неизвестная мне медсестра.

На меня никто не обратил ни малейшего внимания, поэтому я сделал еще несколько шагов, а потом случайно взглянул на Лену и тут же замер на месте, сам превратившись во вторую статую.

Я опоздал.

Грудная клетка у нее уже была вскрыта, а на столике рядом, на неглубоком металлическом подносе лежало сердце девушки и время от времени сжималось и расширялось, словно дышало.

Медсестра подала Холмогорову второй поднос, и доктор ловким движением руки взял с него кроваво-алый камень в форме бутона розы и легко вложил его в разверстое тело моей коллеги, друга и просто красивой девушки. Пистолет в моей руке судорожно дернулся, но Холмогоров, впервые подняв на меня глаза, резко сказал:

– Не дурите, детектив! Она еще жива!

Я хотел ему верить, но не мог. Перед моими глазами стояли они все – жертвы Красной Розы, и я знал, что он живых свидетелей не оставляет. Пистолет плавно пошел вверх, нацеливаясь в голову доктора.

– Вы убили ее…

– Не дурите! – еще раз повторил Холмогоров и ткнул пальцем в сторону одного из диагностических мониторов. – Смотрите сюда, на экран, видите прерывистую линию? Значит, она еще жива! А я уверен, что и останется жить! Я слишком долго шел к этому! Сегодня мой эксперимент наконец удастся, и вы станете ему свидетелем! Слишком долго я работал, слишком многим пожертвовал. Я не могу ошибиться!

– Вы убили ее…

– Молодой человек, выпейте спирту, успокойтесь! И сядьте вон там в сторонке на стульчик, не мешайте, иначе ваша подруга скончается через несколько минут. Ну! Живо!

Он не оставил мне выбора. Как только я поверил, что Лена еще не умерла, то готов был подчиняться любым приказам доктора, лишь бы он внимательно следил за своими руками, и не махал резко скальпелем рядом с шеей Лены. А что я мог еще поделать?

Я сел на указанный стул и замолчал, не отрывая глаз от Холмогорова и лежащей на столе Лены. Медсестра же, так и не издавшая за все прошедшее время ни звука, двигалась словно робот, четко отточенными жестами выполняя приказы доктора. А тот мало того что работал, так еще и не забывал комментировать собственные действия для меня:

– Славно, вьюноша, славно! Рад, что вы успокоились. Если все получится, как я планирую, то ваша подруга изменится навсегда! Вы думаете это просто каменный цветок? Нет! Это плод трудов многих десятилетий! Я расскажу вам, все равно сидите без дела, скучаете…

Я не считал, что скучаю. Больше всего мне хотелось в данный момент загнать ему в лоб пулю, точно так, как я поступил с красавицей циркачкой. Она ни в чем не была виновата, а я ее убил, жестоко и безжалостно. Нет, пожалуй, я не прав, с доктором я бы поступил иначе. Я не стал бы убивать его столь же быстро, напротив, я отвел бы его вниз в подвал, завел бы в одну из комнат, столь подходящих для вдумчивой, неторопливой беседы, и медленно испробовал бы на нем весь пыточный арсенал.

– Не отвлекайтесь, вьюноша! – повысил голос доктор, вырвав меня из тягучей, как знойный, жаркий день, фантазии. – Цветок этот не зря носит имя величайшей певицы тысячелетия! Он прекрасен, гармоничен, а мой экстракт придал ему дополнительные свойства. Их-то я и пытаюсь передать вашей коллеге. Представьте только, она вскоре изменится навсегда! Исчезнет жалкое, замученное существо, а родится великая сущность, коей еще не бывало на нашей грешной земле. Идеальная, великая, невероятно талантливая – богиня! Вот кого я из нее сделаю! Вы должны быть счастливы, что выбор пал на нее, пусть и в некоторой степени случайно… Но так уж вышло, что окончательную формулу я вывел только сегодня. Многолетний эксперимент подходит к концу! Как же мне не терпится!..