Невеста княжича - Властелина Богатова

— Шагай чадо, не надейся, что тебя спасут. Мои заклятия не пустят врага на наши земли, кто бы это ни был.

Ведьма толкала пленницу через лес, уводила всё дальше от острога, пока не вышли на луг. И только тут Влада поняла, что небо затянулось облаками, потянуло грозовой свежестью, вдалеке вспыхивали молнии. Порыв ветра хлынул по земле: зашумел гром, поднялась пыль, зашелестела трава, хвойные ветки.

Они шли к высокому утёсу, и до слуха Влады донёсся шум воды. Где-то внизу в ледяной тьме грохотала и билась река. Но Влада ничего не смогла рассмотреть, глаза затуманились от порыва ветра.

Ясыня торопливо выхватила из-за пояса булат: скользнуло лезвие по плечу Влады, но та и не почувствовала, не поняла толком ничего до тех пор, пока на рубахе не расползлось тёмное пятно.

— Это для того, чтобы русалки приплыли скорее на горячую кровь, — поведала Ясыня. — А это возьми себе.

Ведьма повязала пояс Влады полотном.

— Оно всё равно мне более не нужно. Как только река поглотит тебя, Мирослав тоже умрёт.

Влада смотрела на бледное лицо колдуньи невидящими глазами. Не успела она опомниться, как почувствовала удар в спину. Миг — и Влада, потеряв опору, полетела вниз, задыхаясь от порыва ветра. Платье забилось о лодыжки, волосы опутали лицо и шею. Оглушительный всплеск, и ледяная вода вонзилась иглами в кожу, обволокла Владу холодными потоками. Она задёргала связанными руками, пытаясь всплыть, но неумолимо тонула. Грудь вскоре распалилась от нехватки воздуха, вода хлынула в горло, забивая дыхание, скручивая Владу в тугой комок боли. Более уже не дёргаясь, медленно погружалась она в холодную пучину мрака.

По обе стороны медленно плыли берега, густо поросшие кудрявыми деревьями. Небо хмурилось, тяжело опускались над рекой грозовые облака. Слишком тягуче катилась ладья, не так быстро, как хотелось бы. Мирослав всей душой тянулся в лес, поскорее найти Владу. Тяжёлый камень неведения давил на грудь, навевая тревожные думы. Стоило княжичу помыслить о том, что Влада отправилась в Древолесье к бурянам, да ещё непонятно с кем, его накрывала глухая ревность. И чем больше он помышлял об этом, тем сильнее его затмевало гневом. И тогда буря грохотала в груди подобно небу над его головой. Ревность сокрушала и дробила, оглушала. Волю Мирослава коробило. Влада была не одна, а наедине с юнцом. Но страшнее всего было то, что она могла попасть в когти ведьмы — от этого княжич совсем лишался ума.

Стиснув зубы, Мирослав вглядывался в быстро темневшие пущи леса. Дружинники подняли вёсла, только когда стали опускаться сумерки.

Гурьбой сошли на берег, вытащив ладью на сушу. Поднялся ветер, захлестала о берег вода, заклубились облака, наливаясь иссиня-сливовым, едва ли не багряным. Тучи грозно раздулись, готовые вот-вот извергнуть на землю потоки ледяной воды. Зловеще шумели еловые кроны. Вспышки молний озаряли непроходимые заросли, изредка освещая путь княжеской дружине. Шли долго, или это так казалось Мирославу, а небо и не спешило обрушить на путников свой гнев: ворочалось и набиралось лютой силой, заставляя людей трепетать под давящим напором. Изредка бил гром, встряхивая землю.

Были ли это колдовские чары или гнев богов — оставалось догадываться. Но путники не останавливались ни на миг, продираясь сквозь чащу, и казалось, шаг воинов был таким же тяжёлым, как удар неба в землю. Мирослав готов был уже отчаяться, что не найдёт нынче Владу. Страх мало-помалу брал власть над ним, тянул канем вниз, вынуждая проявлять огромное усилие, чтобы идти вперёд. Мирослав старался не замечать его, прогонять, как и то, что плечо дёргало резью, а голову охватывал жар, стягивая огненным обручем лоб. Вскоре, не в силах больше идти, Мирослав остановился, привалившись спиной к дереву и надсадно дыша.

— Всё, привал, — скомандовал дружине Дарён.

Замельтешили перед глазами факелы. Выставив дозорных, княжич приблизился к Мирославу.

— Они где-то рядом, — проговорил он.

— Заколдованное это место, — отозвался на его предположение Добран.

Мирослав открыл глаза, выхватывая в свете огня хмурое, как грозовое небо, лицо Дарёна. Брат вытянул бурдюк из-за заплечного мешка, откупорил, протянул Мирославу. Княжич с жадностью приложился к горлу, холодная вода остудила жар.

— Как ты?

— Нормально, — отмахнулся Мирослав, возвращая бурдюк Дарёну.

Вгляделся в черноту, снова раздался пронизывающий треск грома, уже теперь где-то рядом. Порыв ветра всколыхнул верхушки деревьев, и на воинов посыпалась колючая хвоя.

Добран задрал голову, вглядываясь в черноту, сказал:

— Ненастье какое... Того и гляди, шарахнет стрела Перуна в дерево.

Но, столкнувшись с тяжёлым взглядом Мирослава, смолк, отвернулся и больше не заговаривал.

Оно и понятно, боярский отпрыск в походах-то не был. И зачем Дарён взял его с собой?! Да ещё и раненного, мало ему его самого.

— Зачем она пошла сюда, на что надеялась? — не сдержался Добран.

Дарён хмыкнул, поглядел на Мирослава смеющимися глазами.

— Ясно же, зачем. За ним.

«Только Вятко за ней увязался», — подумал Мирослав, вспоминая сына кожевника, зубами скрипнул.

— Всё хорошо будет, — попытался утешить Дарён, прочитав на лице брата смятение.

Добран помрачнел, опустил глаза. Больше сказать было нечего. Мирослав оторвался от дерева, но тут гридни засуетились, встревоженно подскочили с земли один за другим. Дарён настороженно вытянулся. Мирослав напряжённо вгляделся сквозь темноту и сплетение ветвей, освещаемое огнём. Дозорные, которых Дарён выставил караулить, вели кого-то под руки. Внутри Мирослава похолодело.

— Что там? — выкрикнул княжич, выхватывая факел из рук рядом стоящего гридня.

Воины толкнули вперёд пойманного юнца. Светловолосый детина упал в траву, поднял голову, сверкая диким взглядом на княжичей.

Мирослав мгновенно вспыхнул яростью, но вместе с тем лёд сковал его дыхание. Он приблизился к пленённому, спросил холодно:

— Кто ты? Имя! — хотя уже и знал все ответы, и они нисколько не облегчали надсадной тяжести.

Юнец упрямо мотнул головой, отвёл глаза.

— Развяжи, а потом спрашивай, — буркнул он.

— Развяжите его, — вмешался Дарён.

Управившись с пленным, воины отступили, но не намного — держались рядом на случай, если тот даст дёру.