Счастлива по умолчанию - Янина Логвин

Я всегда любила икру, честное слово! И совсем не ожидала того, что при взгляде на этот деликатес мне станет плохо. В один момент едва не вывернет наизнанку!

Я приложила ладонь ко рту и отшатнулась от стола. Побледнела, почувствовав, как меня бросило в пот и затошнило. Видимо, все отразилось на моем лице, потому что Беркутов испугался. Отбросив крышку, поймал меня за плечи.

- Что? Что случилось, Наташа? Тебе плохо?!

- Егор, где здесь ванная или туалет? Срочно! – только и смогла сказать.

- Вон там, справа от лестницы. А что…

Но я уже убежала, отчаянно надеясь, что укрощу тошноту до того, как мне будет за себя неловко и стыдно. Это же надо, такой вечер – Беркутов, цветы, шуба… предложение! А Феякина в обнимку с сортиром. Ужас какой!

Дверь Егор закрыть не дал, вломился следом. Догадался подержать волосы, пока я боролась с дурнотой, плеская в лицо ледяную воду, позабыв о косметике. Когда подняла лицо кверху и глубоко задышала, спросил с нешуточным беспокойством:

- Наташа, ты все-таки заболела? Что с тобой?

Слава богу, приступы дурноты проходили так же быстро, как накатывали. Стоило сделать пару холодных глотков и стало легче. Что будет дальше, пока не думала. Ничего, справлюсь!

- Нет, я здорова, - ответила честно.

- Здорова? – хмуро удивился Беркутов, поворачивая меня к себе за плечи. – Я же вижу, что похудела и бледная. Хватит увиливать от разговора! – рыкнул в своем духе. - Или тебя от меня тошнит? Отвечай, как есть!

Ты смотри, грозный какой. Узнаю своего Халка. Я промокнула лицо полотенцем и улыбнулась.

- От тебя, угадал.

Губы у Беркутова внезапно затвердели, скулы обозначились резче.

- Наташа, если я поспешил с предложением, если сомневаешься, я готов подождать сколько надо. Мы можем прямо сейчас вернуться в квартиру, но…  Фея, объясни, что к чертовой матери происходит?!

Нетерпение и напор – вот он, мой мужчина! Вцепился, как клещ, и с серьезным видом вглядывается в глаза. Будет такой ждать, как же! Придет и возьмет свое!

- Халк, я беременна. Срок – около месяца, хотя можно посчитать точнее. И мой организм, по всей видимости, пока этому факту не рад. Неожиданно, правда? Вот об этом я и хотела тебе сказать.

Егор совершенно потрясенно смотрел на меня. Застыл изваянием в полном ступоре и молчал.

Нееет, так дело не пойдет! Надо выводить моего Халка из этого состояния, зачем мне муж-статуя?

Намочив край полотенца, я приложила его ко лбу боксера, а затем и к щекам. Уж лучше сразу освежить человека, пока он тут в обморок не грохнулся!

 - Птичка, ты чего? Расстроился? – спросила, легко улыбаясь. Наконец-то тайна стала не только моей и сразу же задышалось свободнее. - Уже передумал на мне жениться?

Беркутов перехватил мое запястье своей ладонью и натужно сглотнул.

- Наташка, повтори! – выдохнул. - Не уверен, что мне не послышалось. Ты… беременна? От меня?!

Та-ак! А вот здесь улыбаться перехотелось. И если минуту назад я готова была от слабости растечься лужицей, то сейчас подобралась и расправила плечи. Выгнула грозно бровь, освободившись от захвата.

- На что это ты намекаешь, смертный? Что значит: послышалось? И от кого бы еще? Это не у меня презерватив дважды рвался! И это не я, а ты от меня отлипнуть не мог, - ткнула его пальцем в грудь, - все было мало. Из спальни воровал! Дилетант!

Я обошла боксера и направилась к двери.

- Что? Наташка!

- Иди к лешему, Халк! Я уезжаю! А еще говорил: «Сразу ко мне приходи. Будем решать»… Вот сбегу далеко, фиг найдешь! Сама воспитаю, и вообще!

Меня подхватили сильные руки и вынесли из ванной в просторный холл-гостиную. Прижали крепко к груди.

Егор счастливо улыбался, самым наглым образом целуя меня в губы и в щеки.

- Я тебе сбегу! Я тебе воспитаю! Запру в доме до свадьбы, сам любоваться буду! Ты теперь моя!

- Да кто тебе такую ерунду сказал?

- Наташка, не буди зверя! Лучше согласись! – потребовал и, глядя в сияющие радостью глаза, я согласилась:

- Ладно, твоя, - на самом деле было очень приятно видеть Беркутова таким счастливым. – Вот только давай без крайностей. Ты, конечно, Халк, но я тоже девушка решительная! – напомнила. - Будешь вредничать, выкрашу в зеленый цвет!

- Так значит, это правда, Наташ? – рычащие нотки в голосе боксера стали мягкими.

- Правда, Егор. Сама два дня поверить не могла. Несколько тестов сделала, прежде чем осознала, чем наши ночи закончились.

- И у меня будет сын?

А вот тут я удивилась. Ну и логика у мужчин!

- Почему сын, и почему у тебя, Беркутов? А может, у нас будет дочь?

- Нет, сын, Фея. Я точно знаю!

- Ну, это мы еще посмотрим!

Мы оба улыбались. Не знаю, кто из нас в дальнейшем окажется упрямее, скорее всего жизнь покажет, а сейчас на сердце было просто хорошо.

- Наташка, я говорил, что тебя люблю? – спросил Егор. Наши взгляды были близко и дыхания тоже.

- Нет.

- Люблю. А что ты – самая красивая, говорил?

- Не-а! – нагло соврала. А захотелось! Комплиментов никогда много не бывает. А когда их говорят не принцы, а вредные симпатичные боксеры, это почему-то особенно приятно девичьему сердцу.

- А что абсолютно в моем вкусе?

- А вот это говорил, но если хочешь, чтобы я поверила, придется о-очень постараться!

Взгляд Егора потемнел, и губы горячо прикоснулись к шее. Он сказала так, что у меня мурашки побежали по телу.

- Хочу тебя, Фея. Всю… Сейчас!

А уж я-то как хотела! Вот икру не хотела ни капли, а своего боксера так очень даже!

- Я тоже, но, Егор… подожди. Мне нужно в ванную.

Беркутов отпустил меня, поставил на ноги и поймал ладонь.

- Что, снова тошнит? – место желания в глазах парня мгновенно заняло беспокойство. – Наташа?

- Много будешь знать – поседеешь!

Я выкрутилась из нежного захвата и направилась к ванной комнате, но на середине пути обернулась… и решительно вернулась в гостиную за шубой. Так и прошла мимо озадаченно застывшего Егора с белоснежным подарком в руках.

- Я скоро буду, жди! – пообещала и исчезла минут на десять за дверью – как раз времени хватило, чтобы раздеться и принять душ. А когда выглянула из темной комнаты, поинтересовалась:

- Эй, Птичка, в доме больше никого нет?

Егор сидел на диване, сложив руки в замок, и сосредоточенно о чем-то думал. Услышав вопрос - удивился.

- Никого.