Полет орлицы - Дмитрий Агалаков

«Мы с огромным удивлением отмечаем, — писалось в первом письме, — что отправка этой женщины, называемой Девой, столь надолго откладывается, что наносит вред вере и церковному правосудию…»

Парижский университет нервничал — Тома де Курселю, главному поборнику искоренения ересей, не терпелось поскорее дотянуться до Жанны. Но Кошона только разозлило это письмо. Если бы они знали, каких трудов ему стоила эта купчая! Сколько нужно было потратить сил, применить ловкости, изворотливости, чтобы заполучить девчонку!

— Легко писать депеши и отправлять их из Парижа, как почтовых голубей! — обиженный, пожаловался Кошон Жану Люксембургскому. Прелат выждал паузу. — Вот что, граф, я также получил письмо от лорда Бедфорда. Он попросил заверить вас, что означенную сумму вы получите в Ле-Кротуа. Регент рекомендовал перевезти Жанну наиболее безопасным путем — через север Франции — в Руан. Тем более, что Нормандия платит выкуп за Жанну, и Нормандия потребует показательного процесса над ней. Да поможет нам Господь!

Она уже забыла, каково это, когда руки связаны. Точно вновь вернулись те часы, когда ее везли из-под Компьена в Мариньи переброшенной через лошадь.

— Я хочу оградить вас от новой попытки самоубийства, только и всего, — объяснил Жан Люксембургский этот поступок.

— Самоубийство — смертный грех! — сопротивлялась Жанна. — Никогда бы я не осмелилась разгневать моего Господа! Я только хотела… убежать.

Лицо графа Люксембургского, изуродованное шрамами, было непроницаемо.

— Тем более, Жанна. Этого я никак не могу допустить. Вы — дорогой приз.

…В телеге, под осенним небом Пикардии, Жанна вспоминала лица двух женщин, неожиданно возникших в ее жизни. Они по-христиански отнеслись к пленнице и так же быстро расстались с ней по воле их властелина. Вспоминала прощание. Супруга Жана Люксембургского сдерживала слезы, стоя у ворот, юная герцогиня рыдала навзрыд, закрыв лицо руками. Вот для кого купля-продажа подруги оказалась истинным горем! «Покорно прими все, что выпадет на твою долю, и не ропщи…» — глядя в небо, твердила Жанна одну, единственную фразу, однажды услышанную под Мелёном в крепостном рву.

Пока Жанну везли по тщательно выбранному маршруту, под Компьеном для бургундцев и англичан начался Судный день.

Филипп Бургундский отбыл в Нидерланды — ему предстояло бороться за наследство, главнокомандующим герцог назначил Жана Люксембургского, вернувшегося после удачной сделки к своим полкам. Но выдохлись не только осажденные в Компьене, но и осаждающие — каждый день от артиллерийского обстрела погибали те, кто жаждал смерти городу.

Тем временем войско маршала де Буссака вошло в те земли, что были заняты противником.

Опыт заставил французов поумнеть. Под крепостью Вербери, на Уазе, что стояла юго-западнее Компьена, лицом к лицу оказались два войска — Карла Валуа и англо-бургундской коалиции. Но на этот раз французы, почти все — конники, готовые для быстрой атаки, не подходили близко. Они стали на полтора полета стрелы лучников Хандингтона, которых было около семисот человек. Войско англичан и бургундцев, по обычаю спешившееся, ожидало атаки. Расчет был простой — английские лучники смертоносным огнем сломят атаку рыцарской конницы, а бургундцы добьют противника в пешем строю. Но бой не начинался. Англо-бургундцы не знали, что сейчас, сделав большой обход со стороны Шуази, к воротам Шапель, напротив которых не было бастилий осаждающих, под конвоем ста человек в Компьен устремился обоз с продовольствием! А недалеко от Пьерфонских ворот, напротив которых бургундцы выстроили мощную бастилию, названную «Большой», и угрожали означенным воротам днем и ночью, в густом лесу затаился отряд Потона де Ксентрая числом в триста бойцов — в случае нападения на обоз они должны были внезапной атакой отбросить охотников за провизией.

Два войска — французов и англо-бургундцев — небольшими отрядами выходили вперед. Они обстреливали друг друга из луков и арбалетов и даже скрещивали мечи, но в большое сражение эти стычки не перерастали. Тем временем жители Компьена, измученные долгой осадой, узнали, что к ним идет обоз с продовольствием — это придало им силы, и городское ополчение, открыв Пьерфонские ворота, вооружившись осадными лестницами, напало на Большую бастилию. Первый штурм был отбит, но ополчение, в числе которых были и женщины, не желая отчаиваться, совершили второй штурм.

— Мы должны помочь им! — получив известие от гонца, сказал Потон де Ксентрай.

К тому времени обоз достиг ворот Шапель, а бургундцам было не до вылазок из Большой бастилии — их судьба сама висела на волоске!

И тогда к городскому ополчению Компьена присоединились отборные бойцы Ксентрая, находившиеся в лесу. Такого поворота дела бургундцы не ожидали! Штурм был беспощадным — одной мощной волной накрыл он бастилию перед Пьерфонскими воротами.

…В те самые часы Жан Люксембургский стоял во главе бургундского войска под Вербери, томительно ожидая битвы. Тогда к нему стрелой и примчался гонец:

— Монсеньор! — сходу выкрикнул он. — Большая бастилия атакована! Первый штурм отбит, но французы идут на новый штурм! Нам не хватит сил выстоять, у нас мало людей. Дайте подкрепление, монсеньор!

Жан Люксембургский хмуро окинул взглядом единственного глаза конные ряды французов, плотно стоявших впереди, готовых в любой момент сорваться в галоп. Обернулся на свои войска… Как быстро они поменялись местами с французами, — подумал он. — Кто бы мог ожидать!

Тогда граф Люксембург и совершил роковую ошибку — он отказал посланцу осажденной бастилии, тем самым подписав ей смертный приговор. Принимая это решения, он смутно догадывался, что наступают перемены, и не в его пользу. Но он не знал, что именно его осторожность станет началом изгнания бургундцев из-под Компьена. Не ведал, что уже через час волна французского ополчения сметет противника, из последних сил оборонявшегося в Большой бастилии. Многие знатные бургундские рыцари погибнут в этом бою, остальные — будут взяты в плен.

Гнев графа Люксембурга в этот день будет граничить с бессильной яростью. Узнав, что Большая бастилия пала, маршал де Буссак повернет свою армию и, как ни в чем не бывало, направит ее в Компьен. На глазах у Жана Люксембургского почти четыре тысячи конных воинов войдут в город. Командуя по преимуществу пешим войском, рассчитывавшим на оборону и победу в обороне по всем правилам английской тактики, граф не отважится преследовать противника.

Поздним вечером того же дня, окрыленные победой, французы атаковали форт ворот моста, но потерпели неудачу. Часть англичан, вернувшихся из-под Вербери в Ла Венет, наблюдавших за вошедшей в Компьен свежей армией французов, ночью дезертировала.

Утром граф Люксембург переправил свои войска через Уазу, пытаясь реабилитироваться — он хотел вызвать французов на сражение, но те во второй раз «не заметили» его. Зато компьенцы беспощадно расстреливали крепость моста на той стороне реки, вынуждая англичан и бургундцев покинуть ее.

— Удерживать дальше наши позиции бесполезно, — на военном совете в Пон-Левеке сказал лорд Хандингтон. — Надо отходить.