Доверься - Ольга Вечная

для знакомства с родителями девушки.

– Тебе спасибо, – говорит Коржов. – Ты не местный. А «Скорая», может, к кому-то из моих ехала. Я, кстати, Сергей.

Руку больше не протягивает. Оценил реакцию. Но и не уходит.

Я прищуриваюсь.

– Павел.

– Я в курсе. Поговорить надо, Павел. Ты, наверное, не заметил, но я шел за тобой.

Твою-то куртку попробуй не заметь. Да и ты вроде убегал. Ладно.

– О чем?

– Тут бар недалеко. По пиву? Важное надо сказать тебе.

Сомневаюсь.

– Не пожалеешь.

– Нас пустят в таком виде?

– В этот бар пустят всех, – усмехается Коржов.

Неприятное предчувствие шарахает кувалдой по расшатанным нервам.

Но я ведь решил, что бояться не стану.

– Веди, – говорю. – Если там можно помыть руки и обсохнуть, я за.

– Вперед, – кивает Коржов.

Бар расположен в подвале, и в нем действительно тепло. Вдобавок нам сразу притаскивают обогреватель. Тут все знакомые Коржова. Я это место не помню.

Заказ не делаем, но пиво приносят сразу, как само собой разумеющееся. За несколько минут успеваю как следует рассмотреть обладателя некогда желтой куртки. Мужик высокий, крепкий, но выглядит явно херово. Обросший, круги под глазами, цвет кожи нездоровый. Бухает сто процентов. Еще он поправился довольно сильно. Судя по тем фото, что я видел.

В конце зала трое играют в бильярд. Характерные звуки ударов по шарам почему-то неприятны. Нервы. Нервы. Мне не стоит здесь сейчас находиться.

– Паш, у нас с тобой много общего, – говорит наконец Коржов.

– Разве?

Он отхлебывает пива.

– Да. Ты про меня не в курсе, наверное. Я вас в Красноярске видел с Дианой Ивановой. Вы типа встречаетесь, верно?

– Допустим. И что?

– Отлично! – Коржов хлопает в ладоши, придвигается ближе и заговорщически сообщает: – Я хочу помочь. В твоем деле.

Я напрягаюсь. Понять никак не удается, в каком это деле, касающемся девушки, он мне собрался помогать?!

– Так.

– Ты же тот самый Адомайтис, у которого давние терки с Романом Ивановым! Дина про тебя рассказывала. И про ту вашу ситуацию.

«Дина».

Коржов продолжает:

– Я сразу догадался, что через сучку ты отомстить хочешь. План твой просчитал. Не парься, я на твоей стороне. Их семейка мне давно поперек горла.

И смотрит выжидательно.

– Я могу доверять тебе? – интересуюсь вкрадчиво.

– Спрашиваешь! Я помогу. Не сомневайся.

– У тебя есть рычаги влияния на Иванова? Да ладно.

– Ну-у, не то чтобы прям рычаги. Но идейки – да. Чем, думаешь, я занимаюсь последние два года? Он многим не нравится в этом городе. Проблема в другом. Единственное слабое место Иванова – это его обожаемая дочь. И если ударить по ней, то будет больнее всего. Но ты это и сам понял.

Мы смотрим друг другу в глаза.

Я вижу алчность и чуть улыбаюсь.

Перед глазами проносятся те фотографии. Моргаю.

– Продолжай.

– Ты ведь знаешь, как эта сука со мной поступила. Сама свои фото слила в Сеть, меня обвинила, тварь. Все должно быть по-еёному! Чуть что не так – угрожала. А потом проучить решила!

– Так это она сама?

– Да. С моего компа. У нее все пароли были. Попробуй не дать, там такой скандалище! Я ж любил, доверял… поначалу и не понял, что случилось. Она уже заяву ментам катала. Ивановы не прощают обид. Ее отец посадить меня обещал.

– Расскажи подробнее, – прошу я вежливо.

Хочу услышать.

Коржов приободрется.

– Ага! Значит, я не ошибся в тебе.

– Мне крайне интересно.

Я хочу все. Услышать. От тебя.

– Она ж шлюха такая, всему городу это известно. Вот если мы отомстим… обоим намного легче станет. Мы же одинаковые с тобой, Паш. Оба пострадали от этой семейки. Мне терять нечего. Работы нет, перспектив нет и не будет. Сколько раз пытался куда-то устроиться… не берут! Бизнес свой открывал. Хохма. Не успел товар расставить, уже пожарники на пороге. Пролетел. На глазах матери это все происходит. – Он делает еще один глоток пива. – Жалко ее. Твои родители тоже пострадали в свое время. Я вот что подумал. Если бы вы не переехали, той аварии бы и не случилось. Жили бы твои и не тужили. Такое не прощают, Паш.

– И что ты предлагаешь?

– О, у меня много идей! С чего бы начать?

Коржов замолкает. Пьет и придвигается ближе. Ждет моей реакции.

– Все еще интересно? – уточняет.

– Не то слово.

До гостиницы добираюсь уже в начале двенадцатого. Пешком. Ни одно такси не примет пассажира, выглядящего как последний бомж, не стал и пытаться. Путь неблизкий был, но я дотащился.

Одно радует: на улице ни души, никто успешного хирурга из «Айрис» не увидит и не запомнит в столь плачевном состоянии.

Грязь хлюпает в туфлях. Рубашка противно липнет к коже. Тело ноет. Сука. Продрог до костей так, что трясет.

Злость сжимает ребра тисками. В груди тяжесть такая, что перевешивает весь прочий дискомфорт. Я не понимаю, как от нее избавиться. Это сильнее меня. Напряжение близится к пограничному.

Захожу в гостиницу, на ресепшене никого. Обтираю подошвы о коврик и быстро иду к лестнице, пока не заметили. Поднимаюсь по ступенькам. Подхожу к своему номеру и открываю дверь.

А потом застываю на пороге. От яркого света режет глаза, но все же моментально понимаю, что в номере двое. Сомов развалился в кресле и пялится в телик. Важно другое.

За столом у окна сидит… Диана. Пульс учащается, а затем будто стихает. Стресс берет сердечную мышцу в тиски и жмет, давит. Больно в груди становится. В следующую секунду пульс принимается шпарить так, что перед глазами темнеет.

Что она здесь делает?

Перед Дианой чашка чая.

– Привет, – говорю я.

Диана соскакивает с места так быстро, что неуклюже задевает чашку, разлив кипяток на стол и тыльную сторону ладони. Дергается от боли.

Но не обращает на неприятные ощущения внимания. Смотрит на меня. Глаза дикие, круглые.

В следующую секунду Диана срывается с места и кидается мне на шею.

Я покачиваюсь и упираюсь в косяк рукой, чтобы не упасть. Она обнимает меня изо всех сил. Ее запах дурманит. Я сильно дрожу от холода.

Пытаюсь оттолкнуть.

Бесполезно.

– Как я переживала, господи боже мой, – шепчет Диана сбивчиво. – Как же я переживала!

И жмется всем телом.