Икар - Расселл Эндрюс

— Он получил травму на тренировке, — тихо ответил Брайан. — Харви Уиггинс. У нас была схватка из-за мяча, и ему досталось. Жутко досталось. Было слышно, как кости хрустнули. Будто кусок мела сломали. Все слышали. А Кид где-то прямо совсем рядом с ним был, когда это случилось. Он говорил, что слышал все-все.

— У Харви сломались шейные позвонки, да?

— Да, сэр. И его парализовало.

— Господи Иисусе, — пробормотал Дом. — А я совсем забыл.

— Думаю, именно это так подействовало на Кида, — продолжал Брайан. — Он после того случая больше уже не играл так, как раньше, понимаете? Но в команде он оставался полузащитником номер один. Приходилось его страховать. Я его блокировал, как псих, — наверное, боялся, как бы с ним не случилось такое, как с Харви. Я бы никому не позволил Кида хоть пальцем тронуть. Ну вот. После первого курса пошли разговоры про то, что меня могут взять в третий, а может, и во второй состав всеамериканской сборной. Совсем неплохо для парня из дивизиона 1-АА. Но в последней игре сезона я повредил колено. Здорово повредил. И хирург, мне так кажется, меня починил неважнецки. В общем, в форму я так толком и не пришел. Поэтому на втором курсе я особо не продвинулся. То есть я пробовал играть и всякое такое, но двигался дерьмово — извините за выражение. Практически совсем не мог двигаться. И я бросил спорт.

— А потом что было?

Брайан явно не понял вопроса.

— Вы о чем?

— Я о колледже, — пояснил Джек.

— О господи, да без футбола что мне было делать в колледже? Я что хочу сказать… Вы ведь, наверное, заметили, я не самый гениальный парень на свете. Да еще и Кид ушел — просто сбежал, так ведь, а я там, в Сент-Джонс-колледже, даже толком знаком ни с кем не был. В общем, я и колледж бросил, работал в разных спортзалах, тренировал народ всякий — вот так, в общем. Этим и жил. Пока Кид не вернулся, и тогда мы с ним стали снова говорить про наш собственный зал. А потом… потом вот это.

Он сокрушенно указал наверх. «Это» означало похороны. Самоубийство Кида.

— А почему Кид ушел из колледжа? — спросил Джек. — После третьего курса?

Брайан растерялся. Джек понял, что парень не привык отвечать на такое количество вопросов. Похоже, он не был уверен в своей способности формулировать мысли и излагать их окружающим.

— Если честно, не знаю, — ответил Брайан, но вид у него был смущенный, поэтому Джек решил, что парень знает больше, чем говорит.

— Это не было как-то связано с тем, что случилось с Харви?

Брайан еще сильнее смутился. Джек заподозрил, что он не способен анализировать действия других людей.

— Он же вообще был непоседа, — в конце концов выдал Брайан. — С Кидом всегда так случалось: того, что он имел, ему было мало. В колледже он как сыр в масле катался. Звезда команды, все девушки — его. А ему этого было мало. Вот для меня это было бы — выше крыши. Да почти для кого угодно. Но только не для него. Правда, он и сам, по-моему, не больно-то знал, чего хочет… Просто хотел чего-то большего. Вот и ушел искать.

— Интересно, не повлиял ли тот случай каким-то образом на то, что Кид стал физиотерапевтом. Он словно бы ощущал какую-то ответственность.

— Этого я не знаю, — покачал головой Брайан.

— Как думаешь, почему он покончил с собой? — спросил Джек очень тихо.

— Не знаю я, — в отчаянии выговорил Брайан. — А уж сколько я над этим голову ломал. Мне иной раз кажется, что с того дня, как это случилось, я больше вообще ни о чем не думал, только об этом. Но ни одной мысли нет в голове. Я только одно знаю: он не один умер. Богом клянусь, мне иногда кажется, он и меня с собой забрал.

Гробовщица

Она прочла об этом в газете. В «Дейли ньюс». На странице четырнадцать. Маленькое сообщение в нижнем правом углу.

Конечно же, она не удивилась. Но расстроилась и опечалилась. Хотя все-таки не так, как следовало бы. У нее не было времени скорбеть по-настоящему. Во-первых, рядом с ней все время был Джо — почти с того самого момента, как она вечером приехала домой. А с Джо слишком откровенничать не стоило. Во-вторых, у нее было полно дел. Звонки. Разные «хвосты», которые надо было подтянуть, кое-кому намекнуть, что надо помалкивать. Но перед самой собой она притворяться не могла и на следующее утро обнаружила, что Джо за ней внимательно наблюдает. Ей был знаком этот испытующий взгляд, и подумать она могла только одно: он знает. А потом она чуть было не расхохоталась в голос, потому что следующая мысль была такая: конечно, он знает. Кого она обманывала? Он всегда знал. Вопрос был только в том, как много он знал.

Она будет тосковать по Киду. Она будет тосковать по своей чудесной и драгоценной собственности.

Но она уже осознавала, что будет тосковать по нему не так, как думала.

Потому что ему не следовало пытаться покинуть ее.

Не надо было даже думать или говорить об этом, а уж тем более совершать нечто настолько немыслимое.

Ну да, тосковать по нему она будет. Но она уже сейчас думала, сколько пройдет времени, прежде чем она найдет замену.

Силачка

Только об этом все и болтали. В клубе. Всю ночь напролет. Бармен, вышибала, официантки. Даже кое-кто из клиентов.

Мистер Милашка был мертв.

Все говорили, что он покончил с собой. Но она-то знала, что это не так, верно? Она еще как, мать твою, знала, что это не так.

Ну, то есть она так думала.

Да нет, нет, все-таки знала точно. Тут, мать твою, даже вопросов не было. Она не сразу вспомнила, но она вообще многое туго вспоминала. И не переживала из-за этого. Просто чувствовала, что ее что-то вроде как грызет, а потом вспомнила что. Ну а позже ее начало грызть кое-что другое.

Потому что стоило ей вспомнить одно, как она вспомнила что-то еще. «Поздрав-блин-ляю», — сказала она себе. Две здоровенные пакости в один и тот же день. И из всего, что она могла запомнить, ей обязательно надо было запомнить именно вот эти две пакости, да? Есть такая старая русская поговорка: «Меньше знаешь — крепче спишь». Но это было сказано не про нее. Теперь она была американка — так ей помнилось.

Первое, что она вспомнила, было просто жуть. А второе еще противнее.

Второе было вот что: «Господи, блин, кажется, это же я его кокнула!»

Затейница

Одна из клубных танцовщиц позвонила и сказала ей. Бывшая танцовщица. Ее сценическое имя было Toppe, а на самом деле ее звали Сью Эллен. Toppe больше не работала в клубе. Она немного растолстела, и ее уволили. И теперь она работала в одном заведении в Куинсе — настоящей вонючей помойной яме. Туда ходили совсем уж оборванцы, чаевые — сущие гроши. Но Toppe тоже была знакома с Кидом. Услышала о случившемся и позвонила.