Инженер его высочества - Андрей Величко

На форсаже всех трех моторов этот бегемот разгонялся до сотни, а крейсерская скорость была восемьдесят. Взлетная и посадочная — примерно как у «Святогора», сорок пять — пятьдесят. Что меня удивило — пустой, без пассажиров «Пересвет» мог забираться довольно высоко, мне удалось набрать больше четырех километров. Так даже «Тузики» не летали! Это что же, теперь для борьбы со своими же творениями придется создавать высотные истребители?!

Ну и наконец этот самолет гораздо лучше «Тузика» подходил для организации тренировочных прыжков с парашютом — теперь, как и положено в авиации, инструктор мог отправить колеблющегося ученика в свободный полет отеческим пинком под зад, причем имелось достаточно места для размаха.

Кстати, это был первый в моей летной карьере самолет с числом моторов более одного. Никаких кардинальных отличий от одномоторных я не заметил, разве что встроенный сектор газа требовал некоторой привычки.

Полтонны груза это изделие поднять не смогло, но четыреста килограмм осилило.

Маша, слетав на нем после меня, сказала, что теперь можно спокойно катать любых пассажиров, только заранее следует озаботиться пакетами. Еще она предложила в свободном месте пассажирского отсека разместить журнальный столик, а окна снабдить занавесками. На пол что-нибудь вроде паркета настелить, стены обоями обклеить… В пассажирском самолете должен быть комфорт, как подытожила племянница.

После испытаний был показ нового самолета широкой публике, в основном корреспондентам. Несколько наиболее смелых рискнули прокатиться по воздуху и теперь свысока смотрели на своих так и не отважившихся бросить вызов земному тяготению собратьев.

До Рождества оставалась неделя, когда Гоша принес мне красиво оформленный, с завитушками и печатями, великокняжеский бланк.

— Вот, — сказал он, — ознакомься. Послезавтра приезжают маман с Ольгой, а твой опыт общения с дамами высшего света равен нулю, Аликс я не считаю, она тебе в рот смотрела, как загипнотизированная. Ну я тебе и написал небольшую памятку, во избежание.

Я взял бумагу. Заголовок гласил: «Пожелания о поведении инженера Найденова в присутствии Высочайших особ».

Дальше шел текст:

«В оном присутствии вышеупомянутому инженеру не рекомендуется:

— При разговоре ходить из угла в угол, особенно с сигаретой в зубах; если уж так приспичит покурить, спросить разрешения у дам.

— Плеваться, даже если что-нибудь очень не понравится.

— Употреблять непечатные слова, а также следующие печатные: черт, сука, сволочь, задница, козел, ублюдок, блин, песец.

— Жрать. То есть пищу надо принимать так, чтобы это действие могло быть описано глаголом „кушать“.

— Зевать во всю пасть, пусть даже и тема беседы не кажется безумно интересной.

— Каждые пять минут смотреть на часы.

— По окончании приема с облегчением восклицать „ну наконец-то!“»

— Издеваешься, значит… — покачал головой я. — Ладно, тогда решение за тобой, выбирай. Или я в полном соответствии с твоими указаниями веду себя а-ля граф Фредерикс, ну, может, почти а-ля. Или я сую в зубы сигарету и, расхаживая из угла в угол, говорю нечто вроде: «Оля, а вы уверены, что лысина украшает женщину?» — после чего сажусь жрать.

— Какая лысина? — изумился Гоша.

— Эх ты, любящий брат! У тебя сестра от нервного расстройства в связи с неудачным браком сейчас последние волосы теряет, а ты тут мне про песец, блин, циркуляры пишешь.

— Две недели назад же ничего не было!

— Парик был. Хороший, видимо, парик, раз ты ничего не заметил. Так что, пожалуй, вместо обсуждения этикетских вопросов давай-ка мы подумаем, как эту ситуевину разрулит горный старец.

Перед дверью я еще раз оглядел свой джинсовый костюм, кроссовки, потом в зеркальце — собственную рожу на предмет благообразности бороды и прически. Все было в норме, и я, постучав, открыл дверь в Гошину гостиную. Прислуги у него было мало, да и та вся из шестого отдела, так что никаких лакеев вокруг высочества, его матери и сестры не суетилось.

— Позвольте представить вам моего друга и соратника Георгия Андреевича Найденова, — сказал, встав, Гоша.

— Сударыни, я рад познакомиться с матерью и сестрой моего лучшего друга в этом мире, — поклонился я. — И заранее прошу у вас прощения за возможные нарушения этикета. Уверяю вас, если они и будут, то вовсе не от недостатка уважения, а просто из-за малого опыта великосветского общения.

Я подошел к столу и сел. Дамы с интересом рассматривали меня и мой прикид — слышать-то они и о том, и о другом слышали, но видели впервые.

— Прошу вас передать вашему деду, — нарушила молчание Мария Федоровна, — огромную благодарность за спасение жизни сына. Я просто в отчаянии, что не могу это сделать лично…

— Лично — да, не получится, старец сейчас работает в иных измерениях, — подтвердил я, — а вот по межмировой трансляции с ним вполне можно связаться… — Я чуть подумал и добавил: — Ваше величество.

— Ну что вы, Георгий Андреевич, у нас же встреча в узком кругу, — махнула рукой вдовствующая императрица, — и, простите, я не поняла — как связаться?

— Телефон вы себе представляете? Звук при помощи электричества передается по проводам в другой конец города. Так и тут, только не по проводам, а по межмировой субстанции, при помощи не электричества, а духовно-магнетической энергии, и не только звук, но и изображение. И не с другого конца города, а из иных измерений, а в остальном все то же самое.

Тут надо сделать небольшое отступление. В процессе подготовки мы с Гошей решили, что вот сейчас никаких звуковых, световых и прочих идиотских эффектов не надо — не та аудитория. Все должно быть просто и убедительно. В результате у меня в домашнем кабинете появился плазменный экран с соответствующей аппаратурой. Я записал на него полтора десятка выступлений старца на разные темы и пяток интермедий, потянуть паузу в случае чего, с возможностью оперативного выбора сюжета. В качестве фона были надерганы картины с сайтов художников-фантастов.

— И когда же это сможет произойти? — заинтересовалась Мария Федоровна.

— Через, — я посмотрел на часы, — пятьдесят шесть минут. Можно не торопиться, отсюда идти три минуты.

Я жил в небольшом коттедже, примыкающем к Гошиному дворцу, и туда вел крытый застекленный переход, так что даже одеваться нужды не было.

— Мы можем пока слегка позавтракать, — сказал Гоша и нажал одну из кнопок. Через пару минут стол был сервирован.

За завтраком беседа шла в основном между мной и вдовствующей императрицей, Ольга молчала и вообще, по-моему, смотрела на меня с некоторым испугом. Марию Федоровну интересовал в основном старец, типа трудно ли быть его учеником (первые двадцать лет было хоть в петлю лезь, а потом привык), что это дает (да в общем-то ничего, кроме силы и знаний) и так далее. Наконец мы закончили трапезу, встали и отправились в мой домашний кабинет.