Полузабытая песня любви - Кэтрин Уэбб

Димити ждала, когда вернутся Чарльз Обри и его семья, и нетерпение делало зиму еще длиннее. Димити провела ее в одиночестве. Уилф все больше времени работал с отцом и братьями и только изредка приходил, чтобы встретиться с ней. Когда это случалось, он излучал тепло и желание, как и всегда. Но Димити выглядела рассеянной, словно только наполовину была с ним, и парень, как правило, уходил разочарованным. Димити пробиралась сквозь живые изгороди, чтобы побродить по утесам, по пляжу, набирала полные корзины гладких белых полевых шампиньонов, ходила в деревне от двери к двери и продавала их, чтобы выручить несколько пенни. Она старалась проводить как можно больше времени в деревне, тоскуя по обществу других людей больше, чем когда-либо, и чаще, чем прежде, замечала, как скользят по ней чужие взгляды, холодные и пренебрежительные. Никто не обращал на нее внимания так, как это делал Чарльз.

Он и его семья приехали только в начале июля – позже, чем в предыдущие годы. В последние две недели июня Димити наведывалась в «Литтлкомб» по четыре раза в день, чтобы проверить, не там ли они, и возвращалась с таким грузом страха и беспокойства, что у нее подводило живот и она не могла ни есть ни пить. Мать устраивала ей беспощадные выволочки. Однажды она так толкнула Димити, когда выкипела вода в кастрюле и картошка пригорела, что бедняжка едва не раскроила себе голову о стену. Валентина трясла дочь и, чтобы улучшить ее аппетит, заставляла пить укрепляющий настой из дубовой коры, потому что у девушки начали выступать не только ребра, но и ключицы, а щеки потеряли округлость и цветущий вид.

– До этой зимы ты выглядела моложе своих лет, Мици. Юный вид лучше сохранять как можно дольше, чем терять его за так. Ни один мужчина тебя не захочет, если ты состаришься раньше времени, – ругалась Валентина, прижимая насильно чашку с горьким отваром к губам дочери. – Недавно Марти Кулсон о тебе спрашивал. Что ты на это скажешь? – проговорила она сухо и великодушно отвернулась, когда смысл ее предложения дошел до дочери и глаза у той широко раскрылись от ужаса. У Димити перехватило дыхание, и ей удалось выдавить из себя лишь невнятный звук. Валентина резко сказала: – Мы живем в мире, где каждый должен вносить свою плату, Мици. Ты родилась с таким личиком не за здорово живешь, и если этот твой художник не появится в этом году… то, знаешь ли, придется искать другой способ заработать. Понятно?

Утро, когда семейство Обри наконец приехало, выдалось теплым и солнечным. Димити сидела на воротах, ведущих на пастбище к западу от «Литтлкомба», когда заметила, что над дорогой вздымается большое, похожее на овцу облако белой меловой пыли, свидетельствующее, что по ней кто-то едет. Когда же приблизился синий автомобиль, девушка испытала такое облегчение, что вся обмякла, соскользнула с ворот и упала прямо на пыльную землю. Ее буквально парализовало от радости, и она не удивилась, когда по щекам потекли слезы. Затем она встала и пошла к их дому, вытирая лицо грязными ладонями. Она видела, как из ворот сада выскочили Элоди и Делфина вместе с еще одной девочкой, которой она не знала, и побежали по дорожке, ведущей к пляжу. Элоди за год стала гораздо выше, а Делфина отрастила длинные волосы. Внешний вид сестер свидетельствовал о том, что со времени их прошлого приезда они познали все прелести жизни, тогда как сама Димити не изменилась и осталась все той же. Она смотрела им вслед, пока гибкие фигурки не скрылись из глаз, а затем пошла к открытой двери, ведущей на кухню. Кровь пульсировала у нее в ушах, так что девушка почти ничего не могла слышать.

В этот момент вышла Селеста, увидела ее и остановилась. Марокканка поджала губы, и на мгновение Димити показалось, что ее лицо вспыхнуло и на нем появилось выражение досады, которое, однако, тут же сменилось выражением покорности. Наконец Селеста улыбнулась.

– Мици. Пришла. Еще до того, как успел закипеть чайник, – проговорила она, взяв Димити за руки и целуя в обе щеки. – Как поживаешь? Как твоя мать?

– Вы приехали так поздно, – промямлила Димити в ответ, и Селеста посмотрела на нее недоуменно.

– Вообще-то, мы и вправду не рассчитывали приезжать в этом году. Собирались вместо этого снять дом в Италии либо в Шотландии. Но девочкам так хотелось иметь поблизости пляж, а Чарльз чересчур много работал, и у нас осталось мало времени, чтобы организовать какой-то другой отдых… и вот мы здесь. – Она не пригласила Димити войти, не предложила чаю. – Возможно, мы не останемся здесь на все лето. Все зависит от погоды.

В этот момент из машины вылез Чарльз, державший по сумке в каждой руке.

– Мици! Как ты, дорогая моя девочка? Уже пришла проведать Делфину, да?

Он энергичным шагом прошел мимо нее, задержавшись лишь на мгновение, чтобы одарить ее беглым поцелуем, и стал подниматься по лестнице с багажом. Димити закрыла глаза и прижала руку к тому месту на лице, которого коснулись его губы. От этого поцелуя где-то внизу живота она почувствовала приступ неописуемого блаженства. Когда она открыла глаза, то увидела, что Селеста внимательно на нее смотрит, и в душу закралась мысль, будто она ее в чем-то подозревает. Димити покраснела и изо всех сил старалась придумать, что сказать, но слова не шли на ум: в ее голове царила совершенная пустота.

– Что ж, – произнесла наконец Селеста. – Девочки пошли прямо на пляж. С Делфиной приехала подруга, которая погостит у нас первую неделю. Почему бы тебе не сбегать к ним поздороваться?

Димити поступила так, как ей предложила Селеста, однако стало сразу ясно, что отныне все пойдет не так, как раньше: теперь к Делфине приехала подруга, и их тройке предстояло превратиться в компанию из четырех человек. Девочку звали Мэри. Это была светлая блондинка с очень взрослой прической, и ее голубые глаза сверкнули от изумления, когда она увидела Димити – в рваной одежде и босиком. Мэри посмотрела на нее точно так же, как смотрели другие девицы в деревне, и, несмотря на теплое приветствие Делфины, Димити сразу почувствовала, что ее общество нежелательно. На Мэри была блузка из тонкого малинового шелка, трепетавшего на ветру, ее украшала блестящая бижутерия, а на губах виднелись следы помады.

– Привет, Мици! – крикнула Элоди, перекатываясь вокруг них колесом по песку. – Посмотри на браслет Мэри! Разве это не самая замечательная вещица на свете?

Надменно улыбаясь, Мэри протянула руку, и Димити согласились, что браслет действительно чудесный. Она поймала взгляд Делфины, заметила, как покраснели щеки подруги, увидела ее нетерпение и беспокойство. Перед Мэри Делфине вовсе не улыбалось выглядеть девочкой, собирающей травы у живых изгородей или желающей знать, как называют ту или иную вещь в Дорсете. Перед Мэри ей хотелось казаться юной леди, которая может выйти замуж за кинозвезду. Отговорившись тем, что нужно идти выполнять поручение матери, Димити попятилась назад, и когда повернулась, чтобы уйти, то услышала, как блондинка произнесла высокомерным тоном:

– Ах, боже мой, как вы думаете, это не я ее напугала? Может, она никогда раньше не видела браслетов?

– Нужно быть к людям добрей, – пожурила подругу Делфина, но без особого рвения.