Не мяукайте с неизвестными - Наталья Александрова

– Неужели вы… – Надежда Николаевна перевела взгляд на портрет графа Калиостро.

– Возможно, – лукаво ответил старик, – раз уж вы улавливаете некоторое сходство.

Соня открыла дверь двенадцатой палаты и оторопела. Палата была пуста, тумбочка и стол сдвинуты с мест, с кровати сняты простыни. Посредине стояло ведро с водой – уборщица вышла на минутку.

Соня прислонилась к стене, потому что ноги ее буквально подкосились. Все это означало только одно: маму все-таки перевели обратно в ту ужасную четвертую больницу. Ведь она же звонила вчера и просила подождать хотя бы несколько дней, она обязательно достанет денег!

Соня рванула из палаты и едва не сбила с ног входившую няньку.

– Где больная Северцева? – закричала она. – Куда вы ее дели?

– Не знаю я ничего, – нянька отводила глаза, – у врачей спрашивай, они знают.

Такое поведение няньки заставило Сонино сердце биться еще сильнее. Она побежала по коридору и наткнулась на врача.

– Где моя мама? – вопрос получился детским, но доктор внимательно к ней пригляделся и, надо думать, узнал.

– Вы по поводу больной Северцевой? – спросил он. – Тут, видите ли, такой случай…

– Она жива? – спросила Соня упавшим голосом, губы отказывались ей повиноваться.

– Жива, – врач помедлил, – но в тяжелом состоянии. Она в реанимации.

– Ее убили? – ахнула Соня.

– Нет, что вы. Это инсульт.

Соня оттолкнула доктора и понеслась по коридору.

– Туда нельзя! – сестра пыталась оттащить ее от двери реанимации, но подошедший доктор махнул рукой: пустите, можно.

Мама лежала на высокой кровати. Глаза ее были закрыты, вокруг не было никаких приборов. Лицо худое и бледное, как обычно, но выражение совсем другое. Не было на нем прежнего отрешенного равнодушия. Теперь это лицо было спокойным и умиротворенным.

– Она спит? – голос у Сони предательски задрожал.

И вдруг мама открыла глаза. Глаза были не те пустые, ко всему равнодушные. Сейчас в них светилась жизнь. Они беспокойно двигались, ища кого-то, и наконец остановились на Соне.

– Мама, мамочка! – Соня без сил опустилась на стул, подставленный сестрой.

– Побудьте с ней, – мягко сказал доктор и вышел из комнаты.

Соня взяла худую мамину руку и поднесла к губам. Слезы текли по ее щекам, не переставая.

Сквозь слезы она увидела, что мама чуть заметно улыбается. Она ничего не говорила, но смотрела так ласково, что все было понятно без слов.

«Доченька моя, какой же ты выросла красавицей! Как я рада, что ты у меня есть! Ты не беспокойся обо мне, все будет хорошо. Ты вспоминай меня и за все прости… И не горюй сильно, все пройдет».

Мамины губы зашевелились.

Соня наклонилась ближе и сумела разобрать едва слышные слова:

С последними словами мама закрыла глаза. Лицо ее было спокойно, в нем проступила былая красота.

– Кажется, все, – вошедший доктор мягко положил руку Соне на плечо. – Она умерла.

Он оттеснил Соню от кровати и что-то делал с телом. Потом махнул сестре, и та покрыла маму простыней.

Соня машинально выпила что-то пахучее в рюмочке и села в коридоре на диван. На душе было пусто и тихо. Ушла боль, которая появилась в душе после того, как она впервые увидела маму с равнодушными глазами и в инвалидном кресле. Перед смертью мама узнала ее, говорила с ней, простилась… Теперь Соня чувствовала только светлую печаль.

Прибегала сестричка, предлагала еще лекарство. Приходил доктор, предлагал укол и отвезти Соню домой. Соня только мотала головой, потом встала, отошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Понемногу прошел дурман, голова перестала быть чужой и тяжелой. Соня вышла из клиники и побрела по улице. О том, чтобы сесть в машину или в маршрутку, она не могла и думать. Она шла долго, ноги устали, на улице стало совсем темно. На каком-то перекрестке Соня попробовала понять, куда ее занесло. И тут же налетела на кого-то большого, кто загородил от нее свет ближайшего фонаря.

– Вы не ушиблись? – спросил знакомый голос. – Эй, девушка, вы меня слышите?

– Димка! – не веря своим глазам, прошептала Соня. – Димка Петряков!

– Сонька! – ахнул он. – А я тебя не узнал с такими волосами. Ты зачем перекрасилась?

Теперь он был вовсе не толстый – просто высокий, широкоплечий и крупный.

– Как ты? – он тормошил ее. – Что ты здесь делаешь? У тебя все в порядке?

– Димочка! – Соня уткнулась головой ему в грудь. – Как же ты мне нужен!

– Ох, как я ждал этих слов! Уж и надеяться перестал… – вздохнул Димка.

– Долго ждал? – Соня подняла голову.

– С третьего класса, – серьезно ответил он.