Эквилибрист. Путь Силы - Михаил Катюричев

— Мой господин… — Бернард чувствовал, что тонет. Терзаемая последние дни душа грозила задохнуться под обломками веры, погрузиться в трясину сомнений и погибнуть окончательно. Разум, еще как-то сопротивляющийся, за последние полтайса был разбит на куски и перемешан злой рукой. Отчаяние, ощущение близкой смерти, не физической, нет — духовной, заставило искать помощи у того, кому веришь больше, чем себе.

— Ты уже не мой оруженосец, — голос Зигфрида звучал сухо и как всегда бесстрастно, — но я слушаю. Если не как наставник, то как посвященный четвертого круга.

— Я… — слова давались нелегко, — я запутался. Я недостоин звания риттера! Я насовершал столько ошибок… Сегодня я усомнился в служителях богов, я усомнился в высшей справедливости богов…

— Ты усомнился в себе, — поправил его квартус, — это не преступление. Не ошибаются только боги. Не сомневаются только святые. Ты причисляешь себя к кому-то из них?

— Нет! — молодой человек даже остановился. Насмешливые комментарии наставника как обычно перевернули все с ног на голову, — но я действительно не достоин звания риттера-мечника! Моим действиям нет прощения! Через год я должен буду взять оруженосца, и чему я его научу? Как назвать демоницу своим братом-по-оружию?

— Ты считаешь это ошибкой? — холодно уточнил Зигфрид, — ты никогда не был силен в богословии, но я надеялся, что хотя бы книгу Райторна ты прочтешь. Похоже, твоего усердия не хватило даже на первую страницу.

Бернард усиленно пытался вспомнить, что же там говорится. Конечно, он прочитал всю книгу, и даже помнил, что в начале идут самые базовые постулаты, но мысли путались и память отказывала. Насмешка в глазах риттера-командора ранила больнее ножа. Наконец, квартус, сжалившись, процитировал сам:

— «Доблесть воина — вот лучшее служение Райторну. Дорога доблести трудна, но открыта для каждого. Такую службу Сын Битвы принимает с радостью от любого, вне зависимости от происхождения».

— Полагаете, к демонам это тоже относится? — с облегчением спросил Бернард.

Наставник как всегда помог, объяснил и направил к свету истины, сняв с души груз сомнений. На вопрос Зигфрид не ответил. Но в этом и не было необходимости.

— Риттер-мечник, если вы примете совет, не как от наставника или служителя богов, как от старшего по возрасту, — произнес Зигфрид после долгого молчания, — Забудьте про целительницу. Этот союз не принесет счастья ни вам, ни ей.

И свернул к своей палатке, оставив опешившего парня стоять столбом.

Весь остаток дня и весь следующий каждую свободную минуту молодой риттер проводил с мечом в руках, пытаясь забыться в поединке. Схватка позволяла окунуться в привычную атмосферу боя, требующую полного приложения сил и не позволяющую думать ни о чем кроме. Это было спасением. Просто двигаться и не думать. Не думать. Не думать.

А на третье утро вернулся старик. Никто и не заметил, как он проник в лагерь. Просто когда рассеялся утренний туман, фигура в неизменной броне уже сидела у одного из костров, будто была здесь всегда. Бернард еще успел увидеть, как мэтресса Софья с радостным вскриком повисла у беловолосого на шее. Что ж, Зигфрид, наверное, прав. Как всегда.

Услышав радостный вопль, еле успеваю встать и обернуться, чтобы подхватить Софью. За что и получаю поцелуй. Братский. В эмоциях девушки нет и тени вожделения, лишь чистая незамутненная радость. Тоже, правда, странно. Возвращаю поцелуй. Столь же братский, конечно. Не хватало еще все силы у целительницы выпить. Тут до нее, видимо, доходит, как вся эта сцена выглядит со стороны — Софья отпрыгивает от меня, густо краснея.

— Я… я ничего не имела в виду такого! Я просто рада вас видеть.

— Я вас тоже, мэтресса, — улыбаюсь я.

Кажется, улыбка пугает ее больше, чем поцелуй.

— А я тоже должна его целовать? Это так принято? — недовольно спрашивает Тин, выходя из шатра. Сегодня на ней обычный человеческий костюм. Правда, все равно мужской.

— Это не обязательно, — успокаиваю ее, — рад вас видеть.

Тиана кривится и, отпихнув с дороги Элеандора, скрывается в шатре.

— Не сомневался, что ты выкрутишься! — улыбается лучник, — наручи уже нашел?

Молча поддергиваю правый рукав. Наручи я нашел сразу, как прекратил обниматься с Кошмаром. Без них я чувствую себя неуютно, но не сдаваться же в плен вооруженным?

— Мэтр, нам нужно поговорить. — А вот и наш начальник охраны.

— Говорить будем здесь, или отойдем? — вокруг уже начинает собираться народ.

— Здесь. Я хочу знать, что произошло.

Ну вот, все настроение испортил. Знать он хочет, видите ли!

— Проведя более тщательную проверку, служители ордена пса осознали свою ошибку, извинились и отпустили меня восвояси.

— Вы надеетесь, что я в это поверю? — хмуро спросил Зигфрид.

— Мне это безразлично, — столь же хмуро ответил я, — сейчас при любой проверке, даже магической, вы сможете честно ответить, что отряд риттеров больше не видели и об их судьбе ничего не знаете.

— Я не собираюсь играть в эти игры! Я должен знать, что произошло!

— Я не собираюсь ничего вам рассказывать, — он что, действительно надеется, что я сейчас вот так во всем и признаюсь? При таком количестве свидетелей?

Некоторое время риттер молчит, видимо, пытаясь совладать с гневом.

— Хорошо, — наконец произносит он, — скажите тогда, у ордена псов могут появиться к нам какие бы то ни было претензии в результате ваших действий?

— Предъявить претензии много ума не нужно, — пожимаю плечами, — а вот доказать…

Риттер-командор что-то произносит, едва шевеля губами. Причем, даже мой обострившийся слух не улавливает слов. Странно. Очень похоже на молитву, но, насколько я знаю, в гальдорской традиции принято любую молитву произносить вслух. Кричать при этом или шептать — разницы особой нет. Хотя я что-то слышал про беззвучные молитвы, но убей — не помню, что это означает.

— Последний вопрос: вы демон? — молитва, о чем бы она ни была, закончена.

— Нет.

Зигфрид делает перед моим лицом странный жест. Появляется какое-то неприятное, тянущее ощущение в животе. Хотя, возможно, это от голода.

— Это что-то означает? — интересуюсь я, — тот монах размахивал руками очень похоже.

— Не смею вас больше задерживать мэтр, — короткий кивок, и риттер удаляется, полязгивая сочленениями тяжелого доспеха.

Эл семафорит, что нужно поговорить.

«Зря ты так. Зигфрид весьма достойный человек» — заявляет он, как только я устанавливаю мысленную связь. И коротко пересказывает произошедшее за время моего отсутствия.

«что все-таки случилось с этими черно-белыми?» — уточняет он.