Шёпот магии - Лаура Кнайдль

– Нет. Он в реанимации, его будут оперировать, но прогнозы плохие. В его машину врезалась другая, и его отбросило на автомобиль на встречной полосе. Видимо, водитель не заметил красный свет на светофоре.

Как это понимать? «Прогнозы плохие?» Раз они собрались его оперировать, то прогноз должен быть хорошим, разве нет? У него должен быть шанс, иначе они не стали бы тратить на него время и силы. Разве нет?!

– Где вы? – спросила я и инстинктивно направилась к платяному шкафу.

– В Лондоне.

– Через пару часов буду у вас. – Не дожидаясь ответа, я положила трубку и вытащила из шкафа рюкзак. Потом вслепую начала кидать туда кофты, как вдруг на плечо мне легла рука, останавливая на середине движения. Я подняла глаза и увидела встревоженные лица Рида и Джесса, которые оба приблизились ко мне.

Я сглотнула, из-за чего горло сжалось почти до невозможного.

– Мой папа. – Слова, дрожа, срывались с губ. – Он попал в аварию. Мне надо в Лондон. Я…

– Я забронирую тебе билет, – перебил меня Джесс еще до того, как я успела закончить мысль. Я благодарно кивнула, а Рид, который продолжал держать меня за руку, что-то ему шепнул, прежде чем Джесс развернулся и пошел к компьютеру.

Рид притянул меня в свои объятия, и лишь когда мое тело соприкоснулось с его, я осознала, как меня трясло.

– Все будет хорошо, – мягко прошептал он.

– Ты не знаешь.

– Нет, знаю.

– Мама сказала, что прогнозы плохие. – Голос у меня дрожал так же сильно, как и все тело.

– Это еще ничего не значит, – ответил Рид, и я понимала, что это ложь, но хотела ее слышать и верить в нее. А если кому я и могла верить, то это Риду, который практически восстал из мертвых. – У тебя сильный папа. Он выкарабкается. Ради тебя, твоей мамы и магии.

«Магия».

На долю секунды от шока она начисто вылетела у меня из головы, но теперь память вернулась.

Я отстранилась от Рида.

– Джесс! Есть какой-нибудь артефакт, который…

– Уже занимаюсь, – крикнул он мне через плечо. Надеюсь, он найдет магический предмет, способный спасти папе жизнь. Он не заслуживал смерти. Он еще слишком молод, и хоть мы и не образцовая семья, я пока не готова терять отца. Он мне нужен!

Слезы, подступившие еще во время маминого звонка, потекли по щекам, заслоняя мой мир пеленой. Мир, который казался нереальным. Может, я все-таки уснула и проснулась от кошмарного сна.

Зажмурившись, я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, от чего у меня чуть не лопнули легкие. Сердцебиение понемногу успокаивалось, пока я снова и снова напоминала себе, что папа еще не умер. Он жив, и у него был шанс.

Я цеплялась за эту надежду, от которой высохли слезы, и распахнула глаза, готовая собирать вещи в Лондон. Однако Рид уже стоял в шаге от меня. Без тени стеснения он подошел к комоду и начал запихивать в рюкзак мое нижнее белье.

Я не стала ему мешать, а вместо этого села за стойку рядом с Джессом, чтобы написать сообщение маме и подбодрить ее. Потому что какими бы хрупкими ни были наши с ней отношения, моего отца она любила больше всего на свете. Он, наверное, единственный человек на земле, который значил для нее больше, чем магия.

– Вам стоит поторопиться, самолет вылетает через два часа, – объявил Джесс, а потом встал и шагнул к принтеру.

– Нам? – рассеянно переспросила я.

Он кивнул:

– Рид поедет с тобой.

Оглянувшись на Рида, я обнаружила, что он в этот момент складывал в мой рюкзак и кое-какие свои вещи.

– Я только довезу вас до аэропорта, – продолжал Джесс. – А затем вернусь обратно в Глазго. Надо договориться с Мэттом и организовать все заново, на случай если вы с родителями на какое-то время выпадете из строя.

«А твой папа, возможно, навсегда».

Мне не хотелось так думать, но эти слова неизбежно прокрадывались в подсознание, и отчаяние вновь всплывало на поверхность, но я сопротивлялась. Нужно оставаться сильной – ради папы, ради мамы, ради себя самой и всего, что еще предстояло.

Все – каждый человек и каждый предмет – имело свое собственное звучание, свой собственный запах и свое собственное ощущение. Голос Рида напоминал инструмент с одной расстроенной струной. Не идеальный, но все еще приятно звучавший, если сыграть на нем мелодию. Он пах сладким шампунем и с первого момента пробуждал во мне чувство тесной связи.

У магии, напротив, звучание было мягким и сладким, с привкусом приключений, земли и дождя. И с ней я ощущала себя полноценной. В абсолютной тишине я лишь наполовину человек.

Больница же, в свою очередь, звучала для меня как погребальная песня. Она пахла сталью и источала чувство отчаяния и утраты, которое разбухало у меня в груди по мере приближения к зданию, словно состоявшему из одних окон.

Рид поднимался по ступеням рядом со мной с нашим рюкзаком за плечами. Из аэропорта мы немедленно отправились сюда, и пусть полет длился недолго, его хватило, чтобы в клочья порвать мои растрепанные нервы.

– Уверен, с твоим отцом все хорошо, – в который раз убеждал меня Рид, когда мы переступили порог, и сжал мою вспотевшую от страха ладонь. В нос ударил запах холодного металла и средства для дезинфекции, и я услышала ту самую, внушающую ужас погребальную песню. Раздавалась она в виде приглушенных голосов, жалобных звуков и произносимых навзрыд слов.

Тяжело сглотнув, я обвела взглядом холл.

– Сюда, – произнес Рид и целенаправленно повел меня по коридорам к реанимационному отделению, как будто бывал тут уже десятки раз. В этой части больницы воздух казался еще тяжелее, насыщенный верой и надеждами ожидающих, к которым относилась и моя мать. Скорчившись, она сидела на стуле в по-спартански обставленной комнате ожидания и буравила взглядом пол.

– Мама! – воскликнула я и выпустила руку Рида. Потом подбежала к ней и, когда она встала, чтобы поздороваться со мной, я сделала то, чего не делала уже многие месяцы, а может, и годы: обняла ее и позволила себе найти утешение в этом объятии.

– Хорошо добралась? – спросила мама и погладила меня по волосам. Голос ее звучал непривычно тонко для моего слуха.

– Да, мы взяли такси от аэропорта.

– Мы? – Мама отпустила меня и наконец посмотрела в ту сторону, откуда я пришла. Там она заметила Рида, и на лбу у нее образовалась складочка, больше от удивления, чем от негодования.

– Мам, помнишь Рида?

Она кивнула:

– Молодой человек из антикварной лавки.

– Добрый день, миссис Эмрис, – сдержанно поздоровался Рид и шагнул к нам. Наш рюкзак он снял с плеча и положил на один из стульев. Рид выглядел напряженным, но я не могла определить, была ли причиной тому моя мать или больница. – Сочувствую тому, что произошло с вашим мужем.