Русич. Перстень Тамерлана - Андрей Посняков

– Ну как?

– Спасибо, дядюшка Кышгырды. Хорошее у тебя вино, в такую-то стужу не грех и полечиться.

– Так я ведь и говорю – для здоровья только. Ну зови напарника, пока хозяин ваш не проснулся.

– Али, эй, Али!

Снова гулко прозвучали шаги: кто-то нетерпеливо пробежал по двору.

– А, Али… На, Али, пей.

Стражник начал шумно хлебать вино… и вдруг подавился, охнул. И второго что-то тоже не было слышно. Зато послышалось конское ржание. Словно бы кто-то выезжал со двора… Кто-то? Раничев напряженно прислушался, одновременно пытаясь разбудить Салима:

– Эй, вставай… Да проснись же! Похоже, тут интересные дела творятся.

– Скачи побыстрее, Карим, – донесся со двора приглушенный голос хозяина. – Скажи, все готово, пусть скачут скорее.

Еле слышно заскрипели ворота, и топот копыт затих где-то вдали.

– Что? Что такое? – проснулся наконец Салим.

– Сам пока не знаю, – пожал плечами Раничев, вернее, попытался пожать – с тяжелой колодкой на шее сделать это было затруднительно. – Посмотрим.

Долго ждать не пришлось. Словно волки, ворвались на двор взявшиеся неизвестно откуда всадники. Молча ворвались в дом… Несколько человек с факелами в руках заглянули в пристройку:

– А ну, выходите! – с угрозой в голосе приказал один из них, высокий, в пышной лисьей шапке и малахае. В руках он сжимал обнаженную саблю. Со страхом глядя на него, все обитатели пристройки – погонщики ослов и дервиши – поспешно вышли во двор.

– А вы что же? – Воин в лисьей шапке взмахнул саблей.

– А мы – рабы, – нагло откликнулся Салим. – Мы не можем – привязаны. Да и колодки.

– Саюк, развяжи их, – убирая саблю, кратко приказал воин.

Во дворе уже собрались все караванщики, те из них, кто был еще жив. На земле, прямо у выхода со двора, валялись исколотые копьями трупы – Иван узнал купца Махмуда, нескольких его помощников и воинов. Вокруг выстроенных в две шеренги пленников толпились вооруженные саблями и копьями коричневолицые воины в странных длинных одеждах, похожих на монашеские рясы. Посреди них возвышался на белом коне предводитель – ничем не приметный человек с короткой бородкой и бегающим взглядом мошенника. В пластинчатом панцире поверх полосатого – желтого с зеленым – халата, в богато расшитом плаще, при сабле, он производил скорее смешное, нежели зловещее впечатление, словно бы посадили на коня обычного конторского клерка, нахлобучили лисью шапку да сунули в руки саблю.

– Я – Кучум-Кум, – уперев руки в бока, важно представился он. – А вы теперь – мои рабы, и, если не подчинитесь, будете умертвлены страшной казнью. – Кучум-Кум усмехнулся. – Сейчас мы поскачем отсюда, а вы – все вы – побежите за нами, ну а уж кто отстанет… – Он красноречиво провел ребром ладони по горлу.

– Вот и освободились, – желчно шепнул Раничев Салиму на ухо. – Почти…

Еще засветло банда Кучум-Кума убралась довольно далеко от дороги, недавно появившейся в здешних местах волею Тамерлана. Они скакали остаток ночи и начало дня, и столько же времени бежали вслед за конями и нагруженными верблюдами несчастные пленники. Кто-то не выдержал, упал… Их отрезанные головы тут же нацепили на пики – в целях устрашения остальных. Помогло – никто уже и не дергался.

Когда красное, чем-то похожее на отрубленную голову солнце поднялось достаточно высоко, Кучум-Кум сделал привал. Пленников даже напоили солоновато-горькой водой из бюрдюков – неслыханный гуманизм. Потом подняли пинками – вперед. И снова потянулся под ногами бесконечный грязно-серый песок, перемежаемый кустами саксаула и колючкой. Даже Раничев уже несколько выдохся, что ж говорить об остальных – пара мелких торговцев из Касансая держались из последних сил.

Нет…

Иван попытался рассуждать логически. Нет, вряд ли Кучум-Кум имеет базу слишком уж далеко. Это ему невыгодно – невозможно быстро налететь и так же быстро скрыться. Значит – пристанище банды где-то здесь, рядом, быть может, за тем холмом… или барханом, как правильно?

Раничев оказался прав – за невысоким холмом показался оазис с высокими деревьями, узеньким, выложенным аккуратными камнями арыком, колодцем, и несколькими глинобитными хижинами. Похоже, именно к этому кишлаку и направлялись бандиты.

Навстречу им выскочили всадники на быстрых конях, узнав своих, приветственно замахали саблями. Кучум-Кум улыбнулся.

Пленников поместили в глухом сарае, откуда вскоре выпустили для осмотра. Кучум-Кум не тратил зря время и средства – едва оправившись от ночного успеха, велел тщательно осмотреть пленных. Всех заставили раздеться, сам курбаши, сидя во дворе на помосте, лично указывал им плеткой направо или налево. Справа собрались наиболее сильные, в их числе и Салим с Раничевым, слева – совсем уж исхудавшие, еле державшиеся на ногах дервиши… Их тут же убили, заколов копьями – Кучум-Кум не любил возиться с никуда не годным товаром. Остальных поместили в глубокую земляную яму, остро пахнущую нечистотами. Вытащив лестницу, заботливо накрыли глухой деревянной крышкой – чтоб не простудились, ежели вдруг пойдет дождь. К вечеру сбросили несколько лепешек и бурдюк с водой.

– Ну наконец-то мы почти дома, – толкнув в бок Салима, пошутил Раничев. – Ты лепешку-то всю не грызи, дай часть вон тому, дохленькому, похоже, ему совсем не досталось… я тоже с ним поделюсь.

Иван исподлобья обозревал соседей: всего пленных было около двух десятков, точнее – восемнадцать: шестеро погонщиков ослов, два касансайских торговца – как решил Раничев, наиболее интеллигентные здесь люди: уцелевшие дервиши, невольники, слуги.

– Ва, Алла! Что они с нами сделают? – сложив руки у груди, громко стенал один из погонщиков.

Раничев его поддержал, снова толкнул локтем Салима:

– И в самом-то деле – что?

– Ну ясно что, – грустно отозвался тот. – Как обычно – продадут какому-нибудь купцу, откуда-нибудь издалека, скажем, из Ирана или Балха, вот он нас туда и угонит.

– Всего-то? – Иван ухмыльнулся. – А я-то думал. Так для нас с тобой ничего и не изменилось. Как были рабами, так и остались.

Салим, резко повернувшись, ожег его взглядом.

– Ошибаешься, друг мой, – желчно произнес он. – Мы с тобой пока были лишь пленниками, не рабами.

– А какая разница?

– Увидишь.

Увидеть пришлось уже завтра. Кучум-Кум – как заметил Раничев, он вообще отличался довольно практичным складом ума – решил не томить зря в яме рабочую силу, а использовать по прямому назначению, сиречь – для работы, а именно – для выкапывания нового арыка. Казалось бы, дело нехитрое – бери больше, кидай дальше, – но весьма трудоемкое и требующее специфических навыков. А без них руки практически всех – кроме одного невольника – к концу первого же рабочего дня быстро покрылись кровоточащими мозолями.

– Завтра же зарублю охранника лопатой! – оглядывая собственные ладони, мрачно произнес Салим.