Каменный век. Книга 2. Племя Тигра - Сергей Щепетов

– «Иду к тигру».

– «Ты взял старый след».

«Господи, твоя воля! Я, оказывается, иду не по тому следу!! То есть эта зверюга действительно имеется в наличии? Да еще и где-то поблизости?! Свят, свят!.. Спокойно, Сема, спокойно: только не бояться!»

– «Где он сейчас?»

– «Близко».

«Нет, на самом деле это не смертельно. Кажется, у волков „близко“ может означать и один километр, и десять. Вот если бы он сказал „здесь“, это означало бы… Ну, в общем, расстояние, на котором добычу уже не преследуют, а атакуют».

– «Покажи свежий след!»

– «Зачем тебе кошка?»

«Что ж, почти все понятно. На самом деле ему наплевать, зачем мне нужен саблезуб, он хочет, чтобы я поддержал его авторитет, удостоив ответом. Отказать в моем наглом требовании он почему-то не может, но должен сохранить лицо перед более молодым сородичем. Пожалуйста – мне не жалко! Свежий след мне, безусловно, нужен – нужен, чтобы держаться от него подальше. А тигра он обозначил забавно: смесь глубокого уважения с легким презрением. Ну, и что ему сказать? М-м-м… О, придумал! „Мой“ волчонок совершенно не понимал будущего времени. Оно для него как бы не существовало. Вряд ли у этих дело обстоит иначе. Значит, можно с важным видом грузить любую чушь – они все равно не врубятся».

– «Тигра убьет (победит, одолеет) моя стая. Но раньше он убьет (победит) многих „моих“. Не хочу. Пусть принесет нашего детеныша обратно в стаю. Тогда останется непобежденным».

Волк думал, наверное, секунд двадцать, и Семен довольно хмыкнул: «Эк, я загнул! Почти по Киплингу! Думай теперь, серая голова!»

– «Следуй за мной. След там».

«Мысле-образ» этого самого «там» Семен, конечно, расшифровать не смог, поскольку содержал он не столько визуальную информацию, сколько… Черт его знает – запахи, наверное. Так или иначе, но деваться было некуда, и пришлось бежать довольно быстрой трусцой за серебристо-серым проводником добрых километра два, причем вовсе не в сторону дома. В конце концов волк остановился и «сказал»:

– «Вот».

– «Сам вижу (в смысле – чую). Можешь уходить».

– «Ухожу».

Семен опустился на корточки и терпеливо ждал, когда зверь скроется в ближайшем распадке. После этого он облегченно вздохнул, громко выругался, избавляясь от стресса, и взял курс к шалашу. Мысль о том, что волки могут знать, что их двуногий (точнее – трехногий) сородич напрочь лишен обоняния, почему-то даже не пришла ему в голову.

Между тем день начинал клониться к вечеру, а погода… Ну, не то чтобы налетел ветер и небо заволокло тучами, но как-то неприятно сделалось в степи, и Семен старался перебирать ногами как можно быстрее. По его прикидкам, до шалаша оставалось километра два-три, когда погода действительно начала активно портиться – и тучи, и ветер. Но вокруг были уже хорошо знакомые холмы и распадки – если все-таки пойдет дождь или снег, то можно сделать рывок и пробежаться галопом. Другое дело, что напрягаться ему не хотелось и погода казалась все еще недостаточно плохой для этого. Поднявшись на склон очередного распадка, он увидел вдали серую пирамидку их крохотного вигвама и вздохнул облегченно: «Дошел! Не страшны теперь нам снег и ветер!» Как бы обидевшись за это, природа вскоре хлестнула его довольно плотным зарядом мокрого снега, но Семен уже был на финишной прямой – оставалось пройти метров пятьсот-шестьсот. Правда, слева по курсу быстро формировалось нечто вроде белого занавеса, состоящего из плотного снегопада. Приближается эта неровная стена или удаляется, понять было трудно, но Семен на всякий случай накинул на голову капюшон и погрозил ей кулаком:

…Напрасно нас бурей пугали,

Вам скажет любой моряк:

Бури бояться стоит едва ли,

Ведь в сущности буря – пустяк!..

Вспоминать, что там дальше высказал Макаревич по этому вопросу, Семен не стал, а припустил бегом.

Это оказалось неожиданно трудным делом – чуть присыпанная мокрым снегом трава проскальзывала под гладкими подошвами мокасин и не давала приличной опоры. Дело кончилось тем, что одной ногой Семен поскользнулся, а другой запутался в траве – в результате чуть не сделал «шпагат» и плюхнулся на землю. При этом он еще и умудрился врезать самому себе посохом по черепу (хорошо, что капюшон надел!). Он тут же вскочил, начал отряхиваться и чесать ушибленное место. Вряд ли это заняло много времени, но когда он привел себя в порядок и собрался двигаться дальше, то обнаружил, что вокруг ничего нет.

Только снег.

Первая мысль была совсем не о том: зря он отряхивался – сейчас его все равно облепит с ног до головы. И вообще, надо было вывернуть рубаху мехом внутрь, иначе… Да и вообще, смешно: снег идет, зима вроде бы, а он с голыми ногами! Правда, сейчас, наверное, или ноль градусов, или даже чуть выше – снег тяжелый и мокрый, а на земле так просто каша, в которой разъезжаются давно промокшие мокасины. «Это сколько же придется сушиться без костра-то?! Впрочем, там есть запасная зимняя рубаха – тяжелая, теплая, еще, можно сказать, не надеванная! Правда, ее так удобно использовать в качестве подстилки… Ну, ничего, уж как-нибудь!»

Скользя и спотыкаясь, он прошел еще метров сто, прежде чем убедился, что безнадежно потерял направление. То есть он понимал, что при видимости 5–7 метров на ровном месте это вполне может случиться, даже обязательно случится, но верить не хотел. Представление о том, где что находится, было совершенно четким, не вызывало никаких сомнений, и он шел. Это же совсем рядом – ну, сколько ему осталось? Пара сотен метров? Скорее меньше, чем больше! Да нет же, глупости все это – вот же тут где-то и должен быть шалаш! Вот, вот еще десяток шагов – и сквозь белую муть проступит залепленный снегом конус! Ну, еще чуть-чуть! Да где же он?!

В своей предыдущей жизни Семен Николаевич Васильев был геологом-полевиком. Специалистом по работе в труднодоступных и неосвоенных районах Севера и Северо-Востока. Правда, зимой он обычно воевал в городе за своим письменным столом, но что такое дождь, туман и снег, знал прекрасно. А еще он знал, что такое потеря ориентации при ограниченной видимости. И чем это может грозить. А уж что в такой ситуации следует делать, расскажет любой школьник.

Ничего.

Ну, подавать звуковые сигналы…

«А что? Это – мысль. Я же все-таки не один здесь – где-то рядом сидит Головастик и лепит из глины какую-нибудь фигню. Услышит, откликнется – и все дела! Вместе посмеемся…»

Семен начал кричать. Громко. Во все стороны.

Ничего.

Как под ватным одеялом…

Он развязал ремешок и развернул подол рубахи, удлинив ее до середины голеней. Опустился на корточки. Стал думать.

«Скоро начну мерзнуть – сейчас я разогрет от ходьбы и бега. Влип по полной программе. Причем совершенно по-детски, глупо, позорно, можно сказать. Ведь не буран и не пурга – просто плотный снегопад. Как оно там?

…Снегопад на белом свете, снегопад.