Россия при смерти? Прямые и явные угрозы - Сергей Кара-Мурза

А если частный бизнес не обязан финансировать науку, то это вполне определенная установка научной политики государства Российская Федерация, и нечего кивать на «Шелл». Он вкладывает деньги в науку не из любознательности, а потому что это предусмотрено политикой тех государств, где он действует. Такие государство установило условия и такие правила, что нарушать их для «Шелл» невыгодно.

Г-н Хлунов, в общем, отвечает на вопросы теми же штампами, что и заместители других министров. Это — сложившийся в России «дискурс власти». Его спрашивают одно, а он — совсем о другом. И быстро переводит разговор на уникальность России, которую «умом не понять». Поэтому, мол, они, министры, и не могут ничего поделать, хотя и стараются. Он жалуется газете: «Россия — уникальная страна, здесь мировой опыт — не указ. Отдельные наши бизнесмены начинают экономить прежде всего с науки».

«Отдельные наши бизнесмены»! Эти бизнесмены — не кикиморы, которые вылезли из болота и поведение которых можно списать на странные свойства природы России. Они были созданы вполне конкретным правительством по известным «чертежам», и уникальность России тут не при чем. Бизнесмены и правительство — небольшая компактная, крепко спаянная взаимными интересами и зависимостями, очень «непрозрачная» система. Г-н Хлунов — выпускник МИФИ, а качество его демагогии никак не соответствует марке этого института. Он то и дело говорит вещи, которые логически ведут к убийственному для него самого выводу. Как будто язык с сознанием у него не связан.

Резкое снижение расходов России на науку он объясняет жадностью бизнесменов. На кого рассчитана эта «наивная» отговорка? Он делает вид, что не знает исходной доктрины реформирования науки в 90-е годы. Еще скажет, что и армия пришла в такое состояние потому, что бизнесмены и меценаты на нее денег не жертвуют. Но дальше он приводит просто нелепый довод: «Ведь государство не может тянуть всё на себе». А что оно вообще «тянет на себе»? Государство — организующий институт, а тягловая сила — народ, население. Но не будем так глубоко копать. О том, чтобы оно «тянуло всё», не было и речи. Говорили конкретно о науке. Надо понимать смысл слов г-на Хлунова так, что государство не может именно науку включить в число финансируемых им сфер.

Откуда это следует? Он, инженер-физик, не знает, что совсем недавно именно государство, в нашей же «уникальной России», полностью содержало отечественную науку? Не знает, что до 1917 года то же самое делало государство Российской империи? И никто в этом не видел ничего странного — этого даже не замечали как вещи тривиальной. Почему же вдруг «оно не может»? Это — политический выбор, конкретное решение. Как мы видим по его результатам, явно ошибочное (или, если угодно, вредительское).

Сам же он признает: «Если 15–20 лет назад по многим научным направлениям Россия стояла вровень с лидерами, то сейчас существенно отстает. Такой вывод сделали около 3500 авторитетных и независимых экспертов, которые готовили доклад». Но заместитель министра по науке вряд ли признает, что это отставание — результат вполне определенных решений и действий правительства, которое он представляет. Если спросить прямо, он, наверное, опять сошлется на уникальность России: как только к власти пришло хорошее правительство, наука в ней увяла. Ну что за страна-урод!

Здесь нет возможности разбирать частные вопросы, но рассуждения г-на Хлунова о науке показывают, что в МИФИ «этого не проходили», а после вуза читать книжки о том, что такое наука, у него не было времени. Заведовать научной политикой России — муторное дело, ни на что времени не остается.

Этот эпизод отражает совершенно типичную ситуацию, которая является нормой для нынешней системы управления. Это — частная, третьестепенная угроза для России, но уже и одна она может привести к катастрофе.

К несчастью, само научное сообщество России настолько утратило способность к рефлексии, что не может выделить группу авторитетных ученых, которые смогли бы без надрыва объяснить власти, в чем стратегическая необходимость для страны сохранить и восстановить отечественную науку, несмотря на ее нынешнюю неэффективность в терминах тупого рынка. В течение целого столетия российское научное сообщество могло эту свою обязательную функцию выполнять. Академики — монархисты и кадеты — могли объяснить это Ленину в обстоятельных личных беседах и докладах. Академики Иоффе, Капица и Курчатов могли в личных беседах и записках объяснить это Сталину. Академик Келдыш мог объяснить это Хрущеву, академик А.П. Александров — Черненко. Почему сегодня В.В. Путин говорит языком Фурсенко, совершенно неадекватным ни состоянию России, ни состоянию науки?

Главные ошибки в оценке полезности науки, особенно в период кризиса, порождены не отсутствием хороших методик «измерения эффективности», а структурными причинами — тем, что из поля зрения выпадают многие важные функции науки, которых просто не замечают, когда наука функционирует. Мы обычно не думаем о счастье дышать, а утопленники нам уже не могут растолковать.

Среди тех «продуктов науки», которые невозможно купить или позаимствовать за рубежом ни за какие деньги, есть и такие, что необходимы для обеспечения политической, культурной и экономической независимости страны. Но даже если не считать независимость существенной ценностью, то надо учесть, что Россия долгое время не сможет жить без своей науки даже как сателлит США. Она слишком велика и сложна.

Наука — не только одна из полезных отраслей хозяйства и духовной деятельности, это системообразующий фактор России, один из ее корней. Через многие воздействия, которые нельзя получить извне, отечественная наука участвует в создании, скреплении и развитии России и ее современного народа (нации). Вот главное значение той части науки, которая не может быть заменена импортом знания, технологий и экспертов.

Перечислим кратко те функции, через которые отечественная наука участвует в «воспроизводстве» России. На период кризиса, то есть когда под угрозу поставлено именно воспроизводство страны, эти функции и есть главный предмет оценки полезности науки.

— Наука через систему образования, средства массовой информации и личные контакты значительной прослойки ученых формирует рационально мыслящего человека с современным взглядом на мир, природу и общество.

Не располагая крупным научным сообществом, выросшим на почве национальной культуры, Россия не смогла бы произвести эту работу, т. к. для восприятия научного знания и метода и включения их в интеллектуальное оснащение народа необходимо, чтобы они были «переведены» на язык родной культуры. Исключительная устойчивость советского народа в войне 1941–1945 гг. и народа России в условиях тяжелого кризиса в 90-е годы — в большой степени результат длительного «воспитания наукой».

Воспитательная и просветительная функция науки выполнялась в советское время с опорой на исключительно широкую сеть каналов социодинамики знания. Это и общество «Знание», лекционная работа ученых и издание широкого круга научно-популярной литературы, постоянное присутствие ученых на телевидении. Однако в общество поступал и широкий поток продуктов культуры, созданных учеными, но прямо не относящихся к категории научно-популярных. Для его «производства» требовалось многочисленное научное сообщество. Вот пример — «Книга о вкусной и здоровой пище». Она издавалась с 1952 года почти ежегодно, каждое издание по 500–600 тыс. экземпляров, причем тираж расходился в кратчайшие сроки. В этой книге кулинарные рецепты сопровождаются комментариями ученых на тему рационального питания, состава и свойств продовольственных продуктов, процессов консервирования, лечебного питания и пр. Эти замечательные тексты были написаны ведущими учеными и врачами, они содержали очень широкий спектр важного знания. В сочетании с чисто практическими «бытовыми» рекомендациями они оказывали большое влияние на сознание массы людей.