Там, где кончается река - Чарлз Мартин

Мы спустились на лифте, и между шестым и четвертым этажами Эбби вырвало еще раз. Мы вышли на парковку, я уложил жену на переднее сиденье и завел мотор. Через четыре часа мы были дома.

Полный круг.

9 июня, вечер

После полета мы вернулись в хижину. Пока Эбби спала, я побежал под дождем к Бобу, чтобы попросить кофе. Когда я вошел, он указал на экран телевизора.

— Ваших приятелей сцапали.

Он прибавил громкость. На экране журналистка стояла в больничной палате и подносила микрофон какому-то типу с подбитыми глазами, синюшным лицом и сломанным носом. Он гнусавил так, будто страдал от сильнейшей простуды. Это был Верл — широкоплечий, коротконогий «тролль», которого я треснул револьвером по голове. Рядом с ним стоял «шахтер», он же Бафф — тот, кто первым подошел к Эбби. Очки у него висели криво, они были сломаны и склеены скотчем. В последний раз, когда я его видел, он выбегал из сарая с Ракетой, вцепившейся ему в промежность. Сейчас «шахтер» говорил… шепотом.

— Ну да, он возник прямо из ниоткуда. Как тигр. Ничего подобного раньше не видел. Он размахивал какой-то хре… то есть штукой. Как бешеный.

Журналистка перебила его:

— А что вы делали на реке, когда повстречали мистера и миссис Майклз?

— Лягушек били, — брякнул Верл.

Журналистка поднесла микрофон третьему. Это был хромой — самый высокий из всей четверки, обладатель пронзительного дьявольского смеха. Тот самый, кому Боб заехал по физиономии доской.

Журналистка спросила:

— И часто вы этим занимаетесь?

Хромой кивнул. Выглядел он жутко. Один из резцов был сломан, а многих зубов вообще недоставало. Он изрядно шепелявил.

— Да, мэм. Часто. Мы с Баффом, это, выросли на реке.

Камера показала всех троих. Недоставало парня, который ударил меня моим же собственным пистолетом.

Журналистка продолжала:

— И много лягушек вы поймали к тому времени, когда мистер Майклз напал на вас?

Хромой почесал в затылке.

— Чего?

Верл, взявший на себя роль оратора, буркнул:

— Заткнись, дубина. Это, приближалась буря, и лягушки почуяли перемену погоды. Мы поймали штук пятнадцать — двадцать. А потом обогнули излучину и услышали крик. — Он щелкнул пальцами. — Как будто женщина попала в беду.

Бафф похлопал его по плечу.

— Точно. В беду.

Верл продолжал:

— Короче, мы плыли мимо «Дубов» и увидели на пристани этого типа и его жену. Она была голая и выглядела очень плохо, и он тоже был голый. Мы подумали, может, они из тех нудистов, которые живут выше по реке. Мы проплыли мимо… а потом… э-э… взяли телефон и позвонили девять один один, потому что она действительно плохо выглядела. А когда мы приблизились к берегу и хотели вылезти, он на нас набросился, как… ниндзя.

Бафф вытаращил глаза и рубанул воздух ребром ладони.

— Точно. Как ниндзя.

Верл указал на свое лицо.

— Треснул меня по зубам, сломал Баффу нос. И вообще было черт знает что.

— Значит, он напал на вас троих?

Бафф кивнул, а потом потряс головой.

— Да… то есть нет. Он напал на нас… и на Пита. Нас было четверо.

Журналистка уставилась на них.

— А что случилось с Питом?

— Он вырубился, когда мистер Майклз стукнул его по голове… железной трубой.

— Пит сейчас в больнице?

Бафф покачал головой:

— Не-а, сидит дома и пьет пиво.

Она кивнула:

— Понятно.

Боб засмеялся.

— Это похлеще реалити-шоу.

Журналистка поднесла микрофон Верлу.

— А как же лягушки?

— Э-э… ну, они попрыгали в воду, когда этот тип перевернул лодку.

Она вскинула брови.

— Вы, кажется, сказали, что лягушки были мертвые. Верл ненадолго задумался.

— Ну… Мы их слегка колем острогой, чтоб они вырубились. Мы, типа, снайперы. Э-э… когда лодка опрокинулась, они все оклемались и удрали.

— А что вы вообще с ними делаете?

— Едим. Они на вкус как курица.

Бафф влез в объектив.

— И будьте осторожны, потому что он вооружен и очень опасен.

Верл ткнул пальцем в камеру.

— Точно. Вооружен и опасен.

— Спасибо, джентльмены. — Журналистка посмотрела на оператора: — Возвращаемся в студию. Сэм?

— Барбара, есть версии того, где сейчас Эбби Элиот и Досс Майклз? — спросил Сэм.

Та покачала головой.

— Если эти люди действительно видели Эбби Элиот и Досса Майклза, видимо, они спускаются по реке. — Барбара пожала плечами. — Но, учитывая ураган, трудно сказать, где именно они находятся.

Сэм прищурился и обернулся к другой камере.

— Мы переключаемся на дом сенатора Колмэна в Чарлстоне. Сенатор, известно ли что-нибудь о местонахождении вашей дочери? Не выходила ли она на связь?

Сенатор стоял в передней, и ему в лицо было направлено восемь микрофонов. Как ни странно, на стене по-прежнему висел портрет Розалии. Она смотрела на сенатора. Тот кашлянул.

— Мы их отслеживаем. Но Досс вырос в тех краях, и он постоянно нас опережает. Погода также нам не благоприятствует. Никаких контактов с Эбигейл Грейс не было. Никто, насколько нам известно, не общался с Эбигейл Грейс и Доссом Майклзом на протяжении вот уже полутора недель.

Видимо, он еще не получил письма Эбби. Боб выключил телевизор.

— Что еще за двойное имя?

— Чарлстонская традиция.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь в здравом уме поверит тем троим идиотам. Но они назвали точное место. И их показали по национальному телевидению. Прислушайся. Где-то поблизости вертолеты.

— Ты и половины не знаешь.

Сотни обследований, каждое из которых подтверждало: дело плохо. Но все-таки мы надеялись на еще одно обследование, еще одно лекарство, еще хоть что-нибудь, лишь бы это помогло нам удержаться на плаву. Мы питались не едой, а надеждой.

Пока Эбби спала, я бродил по дому и думал о том, как все изменилось. Как будто у нас закончилась еда. Мы постепенно исчерпали все разнообразие меню, одно блюдо за другим, и остались пустые тарелки. Умереть — это одно. Знать, что ты умираешь, и ждать смерти — другое. А наблюдать за тем, как умирает кто-то рядом, — третье.

Прошло несколько дней. Я бродил по дому в ожидании телефонных звонков, а Эбби спала, избавляясь от токсинов. Поздно вечером я взобрался на смотровую площадку и уставился в пустоту. Луна отбрасывала тени на воду, вдалеке сверкали огни Форт-Самтера. У меня зазвонил мобильник. Я взглянул на экран и понял, что звонят из Техаса.