Красная Волчица - Лиза Марклунд

Теперь же она была сидящим на больничном листе собственным «я», ушибленным и безмозглым, использованным по назначению репортером с истекшим сроком годности. Она утонула в нюансах, прислушиваясь к ним с тупым изумлением.

Глухо, монотонно и основательно гудел холодильник — на полтона ниже, чем вентиляция в соседнем здании. Из вытяжной трубы расположенного там ресторана несло чадом подгоревшего жаркого, приготовленного на обед. Шипели и стонали автобусы, отправлявшиеся от остановки вниз по Хантверкаргатан. От пожарной части на Кронубергпаркен раздавались звуки удаляющихся и приближающихся сирен пожарных автомобилей.

Ее вдруг охватила паника.

«Я больше так не могу».

Все мышцы тела напряглись так, что стали каменными, она перестала воспринимать звуки, потеряла способность связно мыслить. Осталось только одно страшное предчувствие.

«Никакой опасности нет, — строго сказала она себе. — Тебе все это просто кажется. Я не задыхаюсь, наоборот — это гипервентиляция, это пройдет, надо просто подождать, отнесись к этому спокойно».

Пол внезапно приблизился, она поняла, что стоит на четвереньках и почему-то заглядывает под посудомоечную машину.

«Он уничтожил меня как человека, — подумала она, понимание этого вернулось во всех красках. — Шюман ценил меня не только как репортера, он всегда уважал меня как личность. Никогда прежде он не позволял себе такого. Наверное, его так сильно прижали, что он был вынужден принять волевое решение, чтобы его приняли. Меня не приняли. Теперь он не может за меня драться, это слишком дорого ему обойдется».

Она встала, увидела на колене синяк. Слишком много кислорода она вдохнула, отчего и упала на все четыре.

Панических атак у нее не было много лет. После рождения детей и до эпизода с террористом в туннеле приступов вообще не было. Теперь они возобновились, правда, случались они теперь нерегулярно и сопровождались страшным предчувствием — как будто должно было произойти что-то ужасное.

«Мне, наверное, надо попить таблетки счастья», — подумала она.

Она знала, что Анна Снапхане частенько достает такие таблетки из зеленой баночки, что стоит у нее в ванной в квартире на Лидингё.

«Но все это фантазии, — решила она. — Я предаюсь моим собственным страхам. Это же просто мозговые призраки, это тролль, который боится света, избавься от них — просто смотри, как они приходят, а потом исчезают».

Она встала, уперлась руками в край посудомоечной машины и стала ждать, когда придут в норму газы крови.

Она знает, что права. Есть несомненная связь между Рагнвальдом, министром культуры, преступлением на Ф-21 и убийствами журналиста, мальчика и провинциального политика.

Она также ясно поняла, что ей ни под каким видом не разрешается больше рыться в этом деле.

Я не желаю больше слышать этот вздор.

«В рабочее время, — подумала она. — Если я позвоню по нескольким телефонам, пока сижу дома на больничном, то это не в счет».

Она пошла в спальню, оделась, вернулась на кухню, сварила себе кофе и села за стол. Посуду, оставленную Томасом и детьми, она убирать не стала, просто сдвинула тарелки и чашки на край стола и расположилась за ним с кружкой кофе, блокнотом и шариковой ручкой с логотипом объединения общин.

Надо больше узнать о террористе и министре культуры, чтобы увидеть, связывает ли их нечто большее, чем просто помолвка много лет назад. Интернет у нее дома был, но с устаревшим модемом. Томас хотел установить широкополосный, но у него вечно не доходили руки, так как пока и старый модем работал вполне сносно.

Просмотреть церковные книги, записала она в блокнот. Выяснить, что можно, об окружении и родителях.

Прочитать все, что возможно, о публичных выступлениях министра культуры, начать с должности, потом копнуть поездки, представительства, заявления, записи в реестре недвижимости, в реестре предприятий и т. д.

Почитать об ЭТА и лестадианстве.

Она окинула взглядом короткий список.

На сегодня хватит.

Она пододвинула к себе телефон и набрала номер общины Саттаярви. Выяснилось, что такой общины и населенного пункта уже не существует. Тогда Анника запросила номера всех общин в округе Пайала и получила номер телефона административного центра с номерами в Юнесуандо и Тярендё.

Саттаярви принадлежал округу Пайала.

Ёран Нильссон родился 2 октября 1948 года. Он был единственным ребенком Тойво и Элины Нильссон. Мать была вписана в церковную книгу 18 января 1945 года. Место ее рождения Кексгольм. Родители Ёрана поженились 17 мая 1946 года. Отец умер в 1977 году, мать — в 1989-м.

Она записала данные в блокнот и поблагодарила за сведения.

Кексгольм?

Так или иначе, придется выйти в Сеть.

Другое название — Кякисалми. Город находится на реке Вуоксе, в месте ее впадения в Ладогу, на Карельском перешейке, недалеко от старого шведского города Выборга.

В нынешней России, другими словами.

Она зашла на сайт администрации лена Лулео и нашла историческую справку об этом районе.

Осенью 1944 года в Карелию вошли советские войска и вся область опустела. Местное население, около четырехсот тысяч человек, бежало в Финляндию, а многие еще дальше, в Швецию.

Она внимательно смотрела на экран.

Этническая чистка, подумалось ей. Явление старое как мир, просто для него придумали новый термин.

Имеет ли это какое-то значение? Важно ли, что мать террориста в свое время бежала от русских солдат?

Непонятно. Может быть.

Она вышла из Сети и позвонила в администрацию общины Нижнего Лулео. Такие разыскания всегда легче делать по телефону. Собеседники не видят жадного и любопытного, как у гиены, оскала.

Карина Бьёрнлунд родилась 9 сентября 1951 года. Она была вторым из троих детей четы Хильмы и Хельге Бьёрнлунд. Супруги разошлись в 1968 году. Мать состоит во втором браке, живет в Лулео, на Стургатан. Отец умер. Братьев Карины зовут Пер и Альф.

О чем это говорит?

Ни о чем.

Она поблагодарила ассистента общины и суетливо поднялась со стула, невидящим взглядом окинула квартиру, потом снова придвинула к себе телефон и позвонила в «Норландстиднинген».

— Ханс Блумберг в отгуле, — сказала ей хмурая тетка на коммутаторе.

— В любом случае соедините меня с архивом, — торопливо сказала Анника, боясь, что сейчас ей начнут вешать на уши лапшу про ЕС.

В архиве ответил молодой женский голос.

— Я знаю, что руководство решило тесно сотрудничать с «Квельспрессен», но никто не спросил нас, сможем ли мы это делать, — нервно сказала она. — Я могу дать вам наш пароль, вы войдете в систему и сможете работать в нашем архиве.