Тем, кто не любит - Ирина Степановская

– А-а… – сказал следователь. – Понимаю. Может быть, и так. Но не каждый, выходя из дома на свидание с женщиной, собирается прыгать на заряженный пистолет.

– Значит, он тоже способствовал тому, что ее убили, и его тоже надо судить.

– Вот это однозначно – нет! – Следователь был тверд. – Фомин не виноват.

Славик посмотрел в окно. Возле отделения милиции одиноко стоял тот самый «уазик», который приезжал к гостинице.

– Не виноват так не виноват, – сказал Славик и взял с колен свою сумку. – Ладно. Я ухожу.

– Вы теперь куда? – спросил следователь, вставая.

– Да никуда.

– Знаете, – сказал ему следователь, – вы лучше езжайте домой. А то только нарветесь на неприятности.

– Почему?

– Если бы вы видели, в каких бриллиантах Алена Фомина приезжала на допрос, вы не стали бы спрашивать меня об этом. Хотя минуточку… – Следователь сделал вид, будто хотел что-то уточнить в записной книжке, а сам ловким движением выхватил у него из рук сумку. Выхватил и отпрянул назад, за свой стол.

– Зачем? Отдай! – удивился Серов, но не пошел за ним, а остался стоять на месте.

– Не подходи! – предупредил его следователь и быстро расстегнул молнию на сумке. Обреза в ней точно не было, но что-то округлое лежало, завернутое в кусок старого одеяла. Серов сморщился, как от боли, и отвернулся к окну. Следователь развернул предмет. В одеяле лежал металлический вазон из крематория. Следователь застегнул сумку и поставил ее на стол перед Серовым.

Тот опять ее раскрыл и бережно опять завернул вазон в одеяло.

– Отвезу в Москву, – сказал он. – Не хочу пышных похорон, чтобы все глазели и говорили лицемерные слова.

– А я подумал, бомба. Сейчас время такое, – сказал следователь.

Серов еще постоял.

– Знаешь, однажды я спас одному молодому парню глаз, который буквально болтался на ниточке зрительного нерва. Выписываясь, он подошел ко мне и сказал, что по восточному обычаю теперь мои враги – его враги. И я сказал ему, что у врача не может быть врагов. Я хочу, чтоб ты знал, – тут Серов сделал паузу, – я задержался здесь не для того, чтобы мстить. – Он как-то странно склонил голову, задумавшись на секунду, и медленно пошел к выходу.

– Эй! – окликнул его уже у самой двери следователь. – А что сделал твой джигит, когда поправился? Убил кого-нибудь?

– Он подарил мне хорошую машину, – ответил Серов.

Следователь некоторое время еще смотрел на закрывшуюся за Серовым дверь и чесал в затылке, а потом переключился и сосредоточился на очередном деле.

Автомобильный салон Вячеслав Серов нашел к концу рабочего дня.

– На месте Фомин? – мрачно спросил он у здоровенного охранника в черном костюме и черной рубашке, дежурившего у входа. Фомин, как чувствовал, быстро заменил всю охрану.

– Кто его спрашивает? – буркнул чернорубашечник и показал жестом, где подождать.

– Серов из Москвы.

Он подумал, что Фомин может и не знать его фамилию, но ошибся. Фомин его фамилию знал. Адвокат жены хорошо ознакомил его со всеми деталями дела, и Фомин сразу запомнил, что мужа Наташи зовут Вячеслав Серов.

Началась приглушенная трескотня по внутренней связи.

– Босс приказал подвести его незаметно к видеокамере, – передал один охранник другому, и более изящный работник предложил Серову показать новые автомобили, пока босс не освободится.

– На черта мне нужны ваши автомобили, – сказал Серов, и молодой человек, с удивлением посмотрев на странного посетителя, отошел и что-то тихо и отрывочно забормотал в телефон.

Засунув руки в карманы и покачиваясь, Славик Серов пошел через зал и вспомнил, что однажды, лет тридцать пять назад, вот такой же походкой он шел по заснеженной темной аллее Петровского парка после того, как Витька Черных, главный забияка из параллельного класса, струсил и не явился на его вызов.

Алексей Фомин наблюдал за Серовым по монитору из своего кабинета. Пожалуй, это было похоже на ревность.

– Пропустите его, – сказал он охранникам, и те открыли Серову внутренний проход в башню.

«Что ему надо? – размышлял Фомин. Серов исчез на время из поля видимости. Он поднимался по лестнице на второй этаж. – Пижон, – разглядел Фомин руки в карманах и вечно поднятый воротник куртки. – Тоже мне, Ален Делон».

Серов в сопровождении секьюрити шел к кабинету.

«Чего я боялся жениться тогда? – неожиданно подумал Фомин. – Хуже-то не было бы все равно. Я занимался бы своим делом, она – своим. По вечерам бы встречались – было бы о чем поговорить в постели. Она говорила – я будущий технический гений. А я не любил заплывать дальше буйка. Всегда только туда и обратно».

– Струсил, гад? – Человек в куртке с поднятым воротником привалился к дверному косяку у порога. Не улыбка и не кривая усмешка – яростный оскал обезобразил его лицо.

«Видно, он любил ее, – подумал Алексей. – Вот я бы на его месте не пошел разбираться. Какой толк, только глупость одна. Но что она могла в нем найти? Ничего в нем нет особенного». – Он поднялся и вышел из-за стола.

– Закрой, пожалуйста, дверь, – сказал он охраннику.

«Толстоват немного, но крепкий», – в свою очередь подумал Серов, оценивая противника.

И двое взрослых мужчин, забыв и о положении, и о возрасте, встали, набычившись, друг против друга согласно неписаным правилам их молодых лет. Вячеслав Серов, как оскорбленная сторона, подошел первый и взял противника за грудки:

– Ты ручонки-то убери, а то больных нечем будет лечить, – сказал ему Фомин тоже с едва сдерживаемой яростью и, оторвав от себя его руки, отбросил Славика прочь. Серов отлетел и спиной грохнулся о шкаф. Но Славик был хрупок только на первый взгляд. Хирургам в движениях нужна точность, поэтому в последние годы он умеренно ел и достаточно занимался на тренажерах. С молодости Серов помнил несколько важных приемов, чтобы ночью спокойно ходить по улицам, и довольно часто потел с другом Валеркой, перекидывая его, гораздо большего по весу и росту, через себя. С волейбольных времен он остался вынослив и быстр, и очень скоро улыбка явного превосходства пропала с лица Фомина.

Бой был на равных: сила против ловкости. Фомин понял, в чем слабость противника, и старался быстрее взять Серова в клинч. Массой он хотел придавить его к стене, обездвижить и вырубить. Но Серов не давал ему подойти близко. Сплевывая соленую кровь, чувствуя боль от ударов, они дрались, как это полагалось в их юности, и не сомневались в том, что поступают правильно.

В открытую дверь вснулись охранники, и вряд ли Серов был бы до сих пор на ногах, если б в драку включились они. Но Алексей крикнул им: «Уходите!», и те в недоумении замерли, не зная, что следует им предпринять. Инстинкт разрушения и запах крови уже ввели их в азарт, и они только и ждали сигнала, чтобы броситься на того, кто осмелился посягнуть на хозяина. И Фомин понял, что, если он все-таки упадет, они, опьяненные силой, молодые, азартные, сделают из Серова кровавое месиво, и тогда неизвестно, как повернется и дело Алены, и будущее его самого.