Сквозь Время - Сергей Лобанов

– Я слушал ваше обращение к гражданам, – сказал офицер. – Однако вы нейтрализовали государственных служащих без решения суда.

– Господин лейтенант-командор, вы не хуже меня знаете нашу судебную систему и её заискивание перед чиновниками высокого ранга. Я уже не говорю о толпах пронырливых адвокатов и продажных прокурорах. Здесь нужна решительность и бескомпромиссность, иначе им всем удастся уйти от ответственности.

– Также вы совершили чудовищный акт расстрела. Это давно запрещено законом, – продолжил офицер.

– А разве этим мразям есть другое наказание, господин лейтенант-командор? Наш суд подверг бы их всего лишь нейтрализации. И то, зная его методы работы, я очень сомневаюсь в таком результате. Вы на моём месте поступили бы иначе?

Фэд увидел, как потеплел холодный доселе взгляд собеседника.

– Я должен получить разрешение у командира звена. Он обратится к комполка, а тот к Командующему флотом, – сказал лейтенант-командор.

– Я понимаю, – ответил Наасс, – и буду согласен с любым решением.

Он отошёл от персоника лишь с одной мыслью:

«Если сейчас не получится, то вряд ли выйдет и с референдумом. Тогда придётся запускать последний козырь – Кристалл Времени и открыто заявлять о возможном изменении Хода Истории. Конечно, авантюра. Но разве всё затеянное имеет иное название?»

Через несколько часов томительного ожидания Наасс получил согласие.

«Получилось! Получилось!!!» – мысленно ликовал он, стараясь не выдать чувств.

Всех нейтрализованных погнали по бесконечным шикарным цветущим коридорам, правда, кое-где подпорченным при штурме, к терминалу, где высадился Наасс и остальные. Остатки крохотного пятачка висящего над пропастью позволяли произвести как высадку десанта, так и посадку людей в катер.

Наасс расценил отказ военных от высадки десанта на этом пятачке, как хороший знак. Никакой заградительный взвод и минирование развороченных шлюзов не удержали бы штурмующих. Конечно, первые погибли бы, но остальные обязательно ворвались бы в «Луч», и тогда ему пришлось бы прощаться с жизнью. Но он был готов к этому, так как поставил на карту всё и у него получилось.

На катере находился тот самый лейтенант-командор. После того, как нейтрализованных приняли на борт, он отдал Наассу установленное приветствие – чётко приложил правую руку к левому плечу и также чётко вернул её в исходное положение.

Фэд повторил приветствие, вновь мысленно возликовав: военные признали его, а это явный успех, потому что давно известно – любая власть держится на штыках.

Катер оторвался от пятачка и направился в сторону среднего крейсера, грозная махина которого, подавляя размерами и мощью, висела напротив взорванного терминала. Пушки по-прежнему оставались направленными на здание, но сейчас Наасс не видел в них смертельной опасности для себя.

«Вот и всё, – думал удовлетворённо он, – ключевых руководителей я ликвидировал, теперь власть почти полностью в моих руках. Можно с большой долей вероятности предположить, что я стану полномочным представителем от граждан Сообщества, а потом и Президентом. Обе палаты – Главное Собрание и Высочайший Совет Сообщества я распущу, а в новый состав войдут подконтрольные мне люди. Моя власть станет практически неограниченной. Да здравствует Президент Фэд Наасс! Да здравствует Сообщество!»

Время тянулось медленно. Никого из мятежников и заложников напряжение не отпускало ни на минуту. Исключение составляли лишь нейтрализованные солдаты. Они продолжали исполнять внушённую им задачу, равнодушно воспринимая окружающую действительность.

Наасс, сохраняя внешнее спокойствие, внутренне оставался напряжён до предела. Чтобы как-то успокоиться, он постоянно перемещался по вип-ярусу на движущихся дорожках, а иногда и пешком, проверяя надёжность постов, охраны заложников, смотрел, как расположены вокруг «Луча» крейсеры военных и флаеры полицейских, не готовятся ли они к штурму.

Матешин понимал состояние Наасса. Он и сам был напряжён, так как лучше других знал психологию военных. Однако он сознавал, что те люди дисциплинированные и без приказа действовать не начнут.

Бывают, конечно, исключения, как с командиром крейсера, отдавшим приказ на огонь по терминалу. Но в той ситуации он действовал абсолютно верно, и всё же, судя по всему, получил взыскание за самовольство. Поэтому офицер в разговоре с Наассом упомянул о необходимости получения разрешений от вышестоящих командиров. А потом лично прибыл для передачи нейтрализованных лиц, хотя мог поручить это любому своему подчинённому.

К началу проведения референдума случилось то, что и должно было случиться – граждане конфедерации разделились на два лагеря: одни полностью поддерживали повстанцев, другие требовали немедленного штурма и наказания мятежников, виновных в гибели Президента, министров, незаконной нейтрализации десятков ключевых чиновников.

Естественно, сторону Наасса приняли наиболее обездоленные, а также часть жителей средних ярусов городов Сообщества. Им всем хотелось получить обещанные послабления в режиме перехода за энергетический пояс и с яруса на ярус.

Их идейными противниками стали наиболее состоятельные граждане мегаполисов.

Появились и те, кто пока не принял для себя окончательного решения и колебался, взвешивая все «за» и «против».

Среди последних был и Ритан Поолл. Он знал о незаконном Кристалле Времени, но ничего не говорил Эсс и её родителям, считая информацию секретной. Поолл принимал мятежников за преступников, достойных безусловной нейтрализации но, как и подавляющее большинство граждан пришёл в ужас, узнав о злодеяниях верхушки власти.

Эсс и её родственники считали, что преступники – бывший Президент и его клика, и без колебаний примкнули к лагерю сторонников мятежа, стыдясь, что в своё время отдали голоса недостойным. Скорая расправа произвёла на интеллигентных людей сильное воздействие, но они приняли её как неизбежную кару выродкам в наказание за зло более чудовищное, нанесённое беззащитным детям.

Информационные каналы, дурея от радости, что появилась такая тема для обсуждения, эксплуатировали её всяк на свой лад, выжимая из неё максимум возможного. Повсюду в режиме реального времени проходили дебаты с участием наиболее известных политиков. Они с умным видом и апломбом высказывали своё мнение, видение дальнейших событий, убеждали граждан в правильности или неправильности выбора той или иной позиции.

Им апеллировали идейные противники. Они утверждали, что представленные так называемые доказательства, порочащие доброе имя и честь Президента и министров, есть не что иное, как грязная инсинуация. Эти, с позволения сказать, доказательства необходимо подвергнуть тщательной экспертизе, а пока никакого референдума проводить нельзя, проведение его в таких условиях невозможно в принципе, о каком референдуме можно говорить, если нарушается сама суть его?

Порой такие дебаты заканчивались скандалами с переходом на личности, а то дело доходило и до драки, к дополнительной едва скрываемой радости ведущих, радеющих за повышение рейтингов.