Бабочка в гипсе - Дарья Донцова

– Точно помнишь?

– Да, – уверенно ответил Слуцкий. – Онакурсовую по Пушкину пишет.

– Может, ты неправильно расслышал, –усомнилась я, – и Марина обучается не в МГИМО, а в МГУ? – Я отлично знаю, что вИнституте международных отношений факультета русской литературы нет и никогдане было.

– Я похож на идиота? – обиделся студент. – Нафиг мне девка из университета. Они ж там нищие! Вот в МГИМО супергерлы, укаждой папаша олигарх, мать бизнесвумен. Мы с ней в клубе скорефанились.

Я исподлобья взглянула на Женю. Вдевятнадцатом веке французский писатель Оноре де Бальзак написал серию книг, средигероев которых был молодой, амбициозный, но нищий юноша, который приехалпокорять Париж. Добиться успеха и богатства он решил, заводя романы собеспеченными дамами. Одна ввела кавалера в высший свет, другая его одевала,обувала, кормила, на третьей, дочери весьма знатных родителей, альфонс женился.Сменились десятилетия, но молодых мужчин, желающих устроиться в этой жизни засчет слабой половины человечества, не стало меньше.

– И в каком клубе произошло ваше первоесвидание?

– «Два кило», – чуть смущенно признался Женя.– Я ваще-то в такие не хожу. Отстой для гас-тарбайтеров и шлюх. Но у меня тамприятель бармен, вот я и заглянул. Она у стойки сидела, сильно от остальныхотличалась, платье дорогое, духи. Сказала, что на улице упала, каблук сломала,пришлось в ближайшее заведение зайти, в туалете грязь смывать.

– Давно вы знакомы? – улыбнулась я.

– Неделю, – спокойно ответил Женя.

Я встала:

– Спасибо за гостеприимство. Когда Маринавернется?

– Лекции у нее заканчиваются в пять, потом онав фитнес-клуб на Рублевке едет, к десяти дома будет, – выдал планы подругиСлуцкий.

Уже в дверях я не выдержала и спросила:

– Ты давно в Москве?

Глаза Жени забегали из стороны в сторону.

– Я коренной. С Тверской.

– Почему в общежитии поселился? – хмыкнула я.– Бесплатное жилье дают исключительно иногородним. Ты на каком курсе?

– На первом, – сник парень, – я сирота,родители умерли, дом наш блочный, три этажа, его расселяют, там воду и светотключили, предлагают жильцам квартиры, но все очень далеко, за МКАД. Я привыкоколо Кремля жить, вот и не соглашаюсь, жду достойный вариант. Меня ректорпожалел, временно дал общагу.

Следовало уйти, но я не сдержалась:

– И Марина тебе поверила?

– Я никогда не вру, – торжественно заявилстудент.

– Все лгут, – пессимистично высказалась я, –вопрос лишь в том, зачем и по какому поводу. Женщины часто скрывают свойвозраст, а я, например, постоянно говорю подругам при встрече: «Шикарновыглядишь, похудела, помолодела». Аптекарски чистая брехня, но злого умысла иликорысти в ней нет ни грамма. Хочу сделать знакомой приятное, и все. Но тыдругое дело. Деточка, на Тверской отродясь не было трехэтажных блочных домов.

Слуцкий дернул плечом:

– Ну… типа… не совсем на ней живу… Сбоку!

– С одной стороны там Никитская улица имногочисленные переулки, застроенные в прежние века, когда о блочных кубиках неимели понятия, с другой – Петровка, Неглинная и, опять же, небольшие переулки,вроде Столешникова. Никакой массовой застройки. Еще учти, что в столице редкоможно встретить трехэтажные панельные здания, это характерно для провинции. Да,сейчас в Москве стараются улучшить людям жилищные условия и действительнопредлагают квартиры за Кольцевой. Но тех, кто не соглашается на быстрыйпереезд, не лишают ни света, ни газа, ни воды. Это запрещено законом. Охотноверю, что в каком-нибудь далеком городе местная власть способна насамоуправство, но в столице полно газет и телеканалов, которые охотно раздуютинцидент. Так откуда ты?

– С Москвы, – уперся Женя.

Я махнула рукой и захлопнула дверь. Вернусьсюда в десять вечера и потолкую по душам с дочерью олигарха, получившей отродителей затрапезную нору в непрестижном районе. Отлично понимаю, как обстоялодело. Марина и Женя отчаянно врали друг другу. Оба они из провинции, мечтаютосесть в Москве, найти себе пару с пропиской. Девушка представилась столичнойжительницей, Женя тоже не подкачал. Первая спела песню про МГИМО и родителей,второй нафантазировал дом на Тверской. Ну да мне их ложь неинтересна, хочу лишьвыяснить, какое отношение имеет к девушке Тимофей Пантелеймонович. Может, онсдал ей жилплощадь? Если Марина платит Тиму-плотнику за аренду, то у«студентки» должен быть его телефон. Отыщу бывшего уголовника – сумею напастьна след Нины. А сейчас позвоню Герману и попрошу рассказать, что он смог выжатьиз записи моих бесед с Силаевой.

– Не один час на это убил, – сразу пожаловалсяГерман.

Но я не стала жалеть компьютерщика.

– Добрые дела очищают карму, в следующей жизнитебе это зачтется.

– Дурацкий мне достался характер, – гуделГерман, – если включился в задачу, обязан ее решить, никогда не бросаю ничегона полпути.

– Приклей на дневник золотую звездочку, –съехидничала я, – давай по теме.

Герман со смаком чихнул.

– Первый разговор снайпер вел из небольшогопомещения, скорее всего, хорошо изолированного. Вероятно, сидел в квартире сзакрытыми окнами и дверью. Ничего я не выудил, кроме тихого «пшш, пшш». Затопонял, что голос изменен, слегка поработал над звуком и с большой долей вероятностимогу сообщить: говорила женщина. Эй, ты почему не удивляешься?

– Ну надо же! – воскликнула я. – Баба-киллер!

– Ты знала, – обиделся Герман.

– Лучше сказать «предполагала», – ответила я.

– Больше всего инфы я выжал из другой записи,– продолжал Герман, – сначала я услышал звук «Тук-тук, тук-тук», потом«Пшш-бух-бух», «Пшш-бух-бух».

– Ты уже рассказывал, – напомнила я.

– А вот и нет! – не согласился Герман. – Было«пшш», «пшш» – без «бух-бух». На той, ранней, записи звук тихий, деликатный,откуда он – непонятно. Но тут у меня случился насморк! Чертов босс неделючихает, всех заразил! Я купил в аптеке спрей, нажал на дозатор и услышал «Пшш»,«Пшш». Снайпер пользовался каким-то лекарством. Их сейчас часто выпускают вбаллончиках: от астмы, ангины, простуды, головной боли, чего только нет.