Тонущие - Ричард Мейсон

У этой женщины, моей жены, имелся целый арсенал уловок и ухищрений, она обладала тонким умом, просчитывала каждый шаг и умело скрывала свои действия от окружающих. Мне, мужчине, немыслимо было с ней тягаться. И конечно, я с легкостью поддался ей. Мы сидели за угловым столиком, на улице лил сплошным потоком дождь, вино согревало нас, я слушал, а она рассказывала о горе Памелы и о своем собственном, и меня убаюкивал ее ровный, бархатистый голос, мою душу трогали слезы, которые она не могла сдержать. Вероятно, я даже (странно, но раньше это не приходило мне в голову) испытывал трепет при мысли, что судьба как будто возвращала мне Эллу, — настолько они были похожи.

Привлекательность, притягательность — явление сложное, сложное и могущественное, и жизни не хватит, чтобы постичь ее законы. И сейчас, находясь в том возрасте, в каком, как принято считать, человек обретает мудрость, я начинаю открывать для себя ее капризные привычки. Перебирая события жизни, я со временем стал склоняться к мысли, что романтическая любовь тесно переплетена с ее физическим выражением, и понял, что мою любовь к Элле невозможно отделить от того чувственного опьянения, которое вызывали во мне ее тело и лицо.

Проходили дни и недели. Я сильно скучал по Элле и долго не мог с этим смириться, однако постепенно начал находить некоторую отраду в созерцании изящных форм Сары, в прикосновении ее гладкой, белой кожи, в ощущении ее губ на своих губах. Я привык наблюдать, как уже не Элла, а Сара прикуривает сигарету с изяществом, которого сама не осознает, одаривая меня при этом взглядом больших голубых глаз. Я научился находить очарование в ее ровном настроении и умении скрывать свои чувства, мне нравилось видеть, с каким спокойствием она постепенно обретает власть над моей жизнью. Я начал замечать, что в ее присутствии чувствую себя в безопасности, и был благодарен ей за желание и готовность спасти меня от себя самого. Время, что мы проводили вместе, протекало в простоте и безмятежности — именно этого так долго не хватало в моей жизни. Я окунулся в спокойствие, которое источала Сара, испытывая при этом облегчение и отрешаясь от своих мыслей, надеясь обрести мир и зная, что ее сила послужит мне надежным убежищем. Именно она осветила мне путь к забвению, она прельстила меня возвращением на безопасную отмель.

И я был благодарен ей за это.

В тот день мы говорили с ней об Элле в моей мансарде. Я и сейчас вижу Сару перед собой: она сидела, прислонившись к стене, и курила, выговаривая слова мягким ровным голосом, который мне предстояло так хорошо узнать.

— Вы, должно быть, знаете, как сильно она ненавидела меня, — начала Сара сдержанно.

— Да, — ответил я, удивляясь тому, что Сара в курсе наших с Эллой отношений. — Знаю.

— И она, несомненно, говорила вам, что и я ее тоже ненавижу.

Я смотрел на нее, завороженный ложбинкой меж ее грудей, нежными косточками запястья державшей сигарету руки, и не отвечал. Очевидно, я все еще колебался, не решаясь окончательно предать доверие Эллы, оказанное мне в стародавние времена.

— Не надо, — сказала Сара, почувствовав, что я не расположен к откровенности, — не нужно ничего говорить.

Я взглянул на нее — на изящную линию носа, красиво вылепленные ноздри, полукружья бровей… Кожа ее казалась бледной даже на фоне белой стены.

— Бедная Элла.

— Что правда, то правда, — задумчиво откликнулся я.

Меня трясет от ярости, когда я вспоминаю, как вела себя в тот вечер Сара. Я снова вижу перед собой ее лицо: она печально, сочувственно смотрит мне в глаза. И все мои сомнения рассеиваются в одночасье: я вдруг обретаю твердую уверенность в том, что она заслужила смерть. Убив ее, я поступил правильно. Этим я добился подлинной, глубинной справедливости, которую не могли бы обеспечить жалкие бюрократические процедуры земных судей и тюрем. Ее будет судить Бог, только Он может это сделать. И мне, одинокому старику, сидящему здесь и не имеющему возможности вернуться в прошлое, тоже остается лишь дожидаться Его суда.

Странно, всего за сутки моя жизнь рассыпалась в прах, фундамент пятидесятисемилетнего брака рухнул в мгновение ока. Я узнал правду — и она все разрушила. Вспомнив прошлое, я свел на нет Сарины труды, вытащил краеугольные камни из возведенного ею здания. И хотя едва ли я смогу построить взамен что-то новое — уже никого и ничего не осталось вокруг для осуществления этой работы, — по крайней мере, я наконец-то понял, какой силой обладала Сара.

Моя жена никогда не забывала оскорблений и редко прощала врагу, но за верность и преданность она вознаграждала великодушием, которое никогда не иссякало. Таковы были принципы и методы Сары. А в ту ночь я слушал ее слова и даже не догадывался — клянусь, это правда, — что она ведет сознательную работу, постепенно, аккуратно, едва заметно добиваясь того, чтобы я попал под ее влияние.

— Я так старалась помочь Элле, — говорила Сара скромно и искренне. — Я понимала, что ей нужна помощь. Вы и представить не можете, как мне хотелось предотвратить… то, что случилось в Сетоне. Какой виноватой я себя чувствую!.. — Ее глаза даже наполнились слезами.

Я помню, как Сара плакала, как красиво у нее это получалось. В ту ночь я осторожно отер слезы с ее лица.

— Спасибо, — поблагодарила она и погладила меня по голове. — Я пыталась предупредить… — продолжала она, — но меня никто не слушал. Только дядя Алекс. Кроме меня, он единственный понимая, в каком состоянии находится Элла: он и прежде наблюдал похожие симптомы у своей матери и сестры.

Скрепя сердце я кивнул.

— Он пытался помочь Элле, посылал ее ко всем этим докторам. Полагаю, именно поэтому она и… — Голос у Сары сорвался. — Элла не хотела принимать помощь — ни его, ни чью бы то ни было еще. Всегда была упрямой. И когда я попыталась, она… Нет, не буду рассказывать, это слишком ужасно.

— Расскажите, прошу вас… — Мне хотелось узнать все до конца, даже самое страшное.

Сара взглянула на меня, и ее голубые глаза вновь наполнились слезами.

— Ну, если вы действительно хотите знать… Она пригрозила и меня тоже убить.

Воцарилась тишина, Сара ждала, пока ее слова не возымеют свое действие.

— Разумеется, я никогда не думала, что Элла в самом деле совершит что-либо подобное, — добавила она, видя, что добилась ожидаемого эффекта. — Если б я только знала, что она говорила серьезно… Вероятно, я могла бы что-то предпринять. Я бы имела возможность…

— Вы не виноваты, — мягко возразил я.

Именно это она и хотела услышать.

— Но я чувствую свою ответственность за случившееся.

— Напрасно.

Ужасно это сознавать, но я проникся к Саре сочувствием, обнял ее, и так мы просидели довольно долго.

— Да, вы правы, — сказала она. — Я бы вряд ли смогла что-то изменить. — И Сара промокнула глаза — осторожно и изящно. — Элла никак не хотела признать, что у нее проблемы со здоровьем. Доктора в один голос твердили: нужно признать свою болезнь, прежде чем она проявит себя. Именно это Элла отказывалась делать. Она была такой упрямой. Не запирать же ее в сумасшедший дом. Что еще Александр, Памела или я могли поделать?