Бездушные. Искупление - Дарья Данина

Дверца медленно открывается, впуская в просторную кабину прохладный воздух. И Николаса.

Мулат обводит мою фигуру ласкающим взглядом, и моя кожа тот час покрывается россыпью мурашек. Двигаюсь в сторону, позволяя ему присоединиться.

- Чертовски медленно.

Полные губы растягиваются в хищной улыбке, а крепкие руки тут же притягивают к себе.

- Ты не злишься больше?

- Я не злюсь, Снежок. И не злился. Я просто боюсь за тебя.

Его пальцы цепляют мои влажные волосы и мягко накручивают их на кулак. Слегка оттягивают назад, и я запрокидываю голову, подставляя под горячий рот свою шею. Вздрагиваю, когда языком он проводит по коже, и посасывает её. Ноги чуть заметно дрожат.

- Я не переживу, если с тобой что-то случится, Агата. – Шепчет мне на ухо. – Я всё ещё настаиваю на охране. Почему ты такая упрямая?

- Мне хватает Сергея. Он и так ходит за мной хвостом. - Тихо фыркаю. - Думаешь, я не знаю? Хочешь приставить ко мне роту головорезов?

- Так вот какого ты обо мне мнения?

Нико прячет улыбку, и перехватывая меня за шею, припадает к моим губами. Так жарко. И так жадно. Не сдерживаю стон и поднимаюсь на носочки. Впиваюсь пальцами в крепкую спину мулата.

- Ты с ума меня сведёшь, Снежок. – Рычит, подхватывая мою грудь свободной рукой, и цепляет зубами острый ноющий сосок.

Опускаю руку, и следую ниже. Добираюсь до жёстких волосков и, наконец, обхватываю пальцами каменный член. Сжимаю их на бархатистой коже, и Николас шипит, толкаясь возбуждением в мой кулак.

- Чёрт!

Отскакивает от меня, и выключает воду. А мой низ живота сводит лёгким спазмом. Сжимаю бёдра, в попытке помочь себе этим.

- Не здесь… - Николас выходит из душевой и тянет меня за собой.

- Что? Ты боишься?

Глупо хихикаю, не узнавая себя. Я чувствую, как меняюсь с ним. Или выпускаю то, что всегда сидело глубоко внутри.

- Иди сюда. – Он игнорирует мой вопрос, и подхватывает меня на руки. – Я не злюсь на тебя, mi niсa, но наказать, тебя всё же следует…

***

Я цедила бокал вина уже примерно час. Рассматривала его тату, и обводила их пальцами. Исследовала узоры, попутно пересчитывая шрамы на смуглой коже.

- Когда ты сделал первую татуировку?

Николас играл с моими волосами, что аккуратно прикрывали обнажённую грудь. Его взгляд ласкал моё тело. Я в прямом смысле чувствовала тепло от его зелёных глаз. Как же я ненавидела эти глаза. Они казались мне ужасными. Разрушительными. Разъедающими.

- В шестнадцать. – Он приподнимается, чтобы прикоснуться губами к моему плечу.

- Какая из них?

- Вот эта. – Демонстрирует мне руку. Тыльную сторону ладони украшала голова буйвола.

- Что она означает? – Провожу по ней подушечкой большого пальца, и вспоминаю об утерянном кулоне, что он отдал мне чуть больше года назад.

- У моего отца была такая же. Я не успел спросить у него о её значении. Но в память о нём сделал.

- Мне жаль Нико. – Потеря родителей отзывается болью в груди. Выходит, я такая же сирота, как и он. Мой папа умер, а родная мама канула в лету.

- О чем ты?

- Мне жаль, что тебе пришлось потерять родителей… ещё и таким способом. Страшно представить, что ты пережил. Ты ведь был ещё совсем ребёнком…

- Это было так давно, Снежок. Любая боль делает нас сильнее. Любое наказание, это урок, который нас закаляет.

- От слова «наказ»?

- Именно. Я пережил это...

- Нико?

- М? – Он снова начинает массировать мне голову, тихо мурча. Хотя, мурлыкать сейчас должна я…

- А когда ты впервые взял в руки оружие? Какого это было?

- Мне было шестнадцать. - Щелкает кончиком об вехние зубы. - Грач долгое время не подпускал меня к подобным игрушкам…

- И что ты почувствовал?

Николас замолкает на несколько секунд, словно вспоминая свои ощущения, и погружаясь в далёкое прошлое. Его рука в моих волосах тоже замирает. А потом мужчина тихо усмехается.

- У меня тогда встал, Снежок.

Николас

А как, оказывается, тесен мир.

Как выяснилось позднее, паренёк являлся сыном столичной акулы. Человека, известного в своих кругах. Глядя на Горького младшего, убедился, как никогда, что яблоко от яблони падает близко. В данном случае, очень близко. И я уверен, что пройдет год-два, и этот парень обскачет своего отца. Потому что хватка у него, как у бультерьера.

Мне хватило получаса общения с ним, чтобы понять, что он за фрукт. И фрукт, к слову, очень горький. Под стать своей фамилии. И, если бы не моя встреча с Агатой, я бы наверняка не смог понять, что такая девушка, как Варвара, делает рядом с таким человеком, как он…

- Курить будешь?

Руслан дёрганый весь. Как пёс цепной, на каждый кривой взгляд бросается. Толкает моё плечо, заставляя обратить на него внимание. Вырывает из воспоминаний. Потому что Снежок сегодня снова в гостях…

- Нет. – Сгребаю с крыши автомобиля снег и леплю идеально ровный снежок. Швыряю ком в сторону собак, вызывая их дикий восторг и громкий лай. – Какие новости по беглянке?

- Никаких… - Цедит сквозь зубы друг, и достаёт себе сигарету. – Найду – убью.

- Хотел бы убить, давно убил бы. – Хмыкаю, и присвистываю, подзывая Локки. Пёс радостно виляет задницей и мчится в нашу сторону. Почти сбивает с ног, врезаясь в меня и тихо поскуливая. Соскучился, мальчик.

Руслан сводит брови и бросает на меня недовольный взгляд. Молча затягивается и выпускает серый дым в темное небо. Молчит, значит я прав.

- Ты всё решил? – Всё-таки протягивает мне сигарету. На этот раз я не отказываюсь. Зажимаю фильтр в зубах и подношу её к огоньку.

- Угу.

- Ты же понимаешь, что полностью отойти от дел ты не сможешь? Даже если сильно захочешь?

- Понимаю, Рус. Но мне нужно стать незаметным. Настолько, насколько это возможно. Марк вытянет.

- Я не сомневаюсь, что Марк вытянет. Главное чтобы он контролировал остальных… чтобы этим собакам даже в голову не пришла мысль о том, чтобы убрать тебя…

- Не посмеют. – Хотя, прекрасно понимаю, что могут. Я бы так и сделал.

- И как долго ты пробудешь в Мексике?

- Полгода. Не больше. Какие-то мосты необходимо наладить. Какие-то сжечь. Как разгребусь – свалю в Европу. Буду оттуда курсировать мало-помалу.

- Там, насколько мне известно, уже всё схвачено?

- Да… - Тяну, выпуская несколько колец и сразу же размазывая их пальцами в воздухе. – Антоше спасибо.