Заледеневший - Джеймс Д. Тейбор

— Скажи же, Йэн, что видишь ты и чего не видим мы? — спросил Бельво.

— Мы говорим людям о том, что они инфицированы. И не только женщинам. Всем. Помещаем их в карантин на период, достаточно длительный для того, чтобы найти контрмеры.

На некоторое время в кабинете наступила тишина, затем заговорил Геррин:

— Мы можем с таким же успехом прийти в Международный уголовный суд и во всем признаться.

— Нет. Послушайте меня, — сказал Кендалл. — Морбелл может сделать заявление о том, что он идентифицировал патогенный организм, вызывающий заболевания людей. Он обнаружил его, ну, скажем, в образцах крови, которые только что взял. Ни слова о том, что этот патогенный организм был создан. Никто не должен знать, откуда он появился. Люди поверят этому, разве не так? На станции введут строгий карантин. Никто не войдет в нее и не выйдет из нее до тех пор, пока не будут разработаны эффективные контрмеры.

— Им всем предстоит зимовка. А у них достаточно возможностей и средств для проведения таких исследований? — спросил Бельво, адресуя вопрос Геррину.

— Да, — ответил тот. — Некоторые вещи поступают на полюс по урезанным лимитам, но на науку это не распространяется.

— Ну что ж, решено. Зимовка — лучший карантин, согласны? Они смогут привлечь к работе правительственные лаборатории. Даже частную индустрию, если посчитают нужным, разве не так? — обратился к присутствующим Кендалл.

— Возможно — хотя и маловероятно, — что эффективным лекарством окажется какой-то из существующих антибиотиков, — задумчиво произнес Бельво. — Правда, ему не справиться с вирусной составляющей.

— Вирусная составляющая в данном случае не важна, — сказал Кендалл. — Она является просто переносчиком. Разрушение овариальных клеток — это задача стрептококка, созданного Блейном. И мы не знаем, какой антибиотик может сработать против него.

— А нам известно, какие антибиотики в их распоряжении сейчас? — спросил Бельво.

— Солидные запасы амоксициллина, ампициллина и ципрофлоксацина. Их хватает на весь период зимовки для борьбы с инфекциями, — ответил Геррин. — Протокол по лечению любых серьезных заболеваний до наступления зимы предписывает эвакуацию в «Мак-Мёрдо» или Крайстчёрч.

— Как плохо, что у них нет клиндамицина или линкомицина, эффективных против стрептококковых штаммов.

— Против этого штамма? Мы не знаем, разве не так? Правда, нам может и повезти, — размышлял Кендалл. — Возможно, удастся сбрасывать кое-что с самолетов, если они не смогут приземлиться. Насколько я помню, так поступали и раньше при возникновении чрезвычайных ситуаций.

— Думаю, мы пришли-таки к единому мнению, — сказал Бельво. — Что скажете, Дэвид?

Оба посмотрели на Геррина. Несколько мгновений он молчал, затем глубоко вдохнул и утвердительно кивнул головой.

— Да, конечно, вы правы. Как вы сказали, Жан-Клод, мы никогда не помышляли о массовом истреблении. Только о стерилизации.

— Слава богу, — вздохнул Кендалл. — А ведь совсем недавно я думал… — Он оставил фразу незаконченной.

— Так какой наш следующий шаг? — спросил Бельво.

— Я передам наше решение Мерритт, — ответил Геррин. — Она проинформирует остальных. — Он сделал паузу. — Вы видите, Жан-Клод, Бог, в конце концов, прислушивается к нам.

Лаборатория, которой воспользовалась Халли, была заперта, но у Мейнарда Блейна имелся ключ. Ключ был и у Мерритт, один из двух мастер-ключей, который открывал все двери на станции. Грейтер сказал Мерритт, что возглавит поисково-спасательную группу по розыску Фиды и возьмет с собой Лиленд. Поиски продлятся как минимум два часа. Этого времени более чем достаточно.

Большинство лабораторий на станции были одного размера и формы — прямоугольное помещение шириной двадцать и длиной двадцать пять футов. Оборудование, которым была оснащена та или иная лаборатория, зависело от ее профиля. Блейн, пройдя через небольшой тамбур, вошел в лабораторию и без труда нашел то, что искал. Эмили рассказывала ему, что они держат контейнер с экстремофилом в холодильнике с целью поддержания температуры воды в нем на уровне температуры воды в криопэге. Холодильник со стоявшим в нем контейнером находился у дальней стены лаборатории.

Подняв крышку холодильника, Мейнард увидел тридцатигаллоновый стеклянный контейнер, где содержались добытые Лиленд образцы экстремофила. Он внимательно всмотрелся в воду, которая в отличие от обычной аквариумной воды не была прозрачной. Вода являлась сверхсоленой, и такая сильная концентрация соли делала воду мутной, создавая практически коллоидальный эффект.

На дне контейнера Мейнард рассмотрел культуру, собранную в криопэге. Нагнувшись над поверхностью воды, он принюхался и удивился запаху. Она пахла не так, как пахнет холодная соленая вода в океане на побережье штата Мэн; у нее был не такой мягкий нежный запах, как у воды, омывающей Карибские острова. Эта вода пахла совсем по-иному. Порывшись в памяти, Блейн с трудом подобрал отдаленный аналог — похожим образом пахла клеевая краска, которой красят салоны самолетов.

Вдруг запах стал другим. Как раз в то время, когда Блейн всматривался в глубь контейнера, в какую-то долю секунды запах разом изменился, став сильнее и острее: теперь это был уксусно-аммиачный, вызывавший жжение в глазах и в носу. Блейн невольно отпрянул назад.

Что за черт? Но тут он понял, в чем дело. Просто он впустил в контейнер теплый воздух. И это сильно изменило состав атмосферы в нем. Его ведь только вчера заполнили водой из криопэга. Культура, содержащаяся в емкости, не видела света и свежего воздуха не меньше пятидесяти миллионов лет. Так что нет ничего странного, что она таким образом реагирует и на свет, и на воздух. Возможно, это взаимодействие раствора с чуждой атмосферой было равносильно его порче, как бывает, когда разрезанные яблоки становятся коричневыми при контакте с кислородом.

В одном из карманов своего лабораторного халата Блейн принес десятимиллилитровый шприц с двухдюймовой иглой пятнадцатого типоразмера. Шприц был наполнен 10-процентным раствором гипохлорита натрия — самого заклятого врага микроорганизмов. При возникновении необходимости убить какой-то микроорганизм — бактерию, вирус, грибок — старый добрый NaOCl, также известный как хлорный отбеливатель, тут же выполнит эту работу. Он уничтожает худших из наихудших — возбудителей геморрагической лихорадки Эбола, оспы, чумы, — не делая никаких различий между своими жертвами. Блейн не сомневался, что этот раствор сработает и в отношении культуры, которую выловили в криопэге. Ведь за все время своего существования на Земле у него никогда не было контакта с таким современным химическим средством, как гипохлорит натрия, которому справиться с ним так же легко и просто, как убить новорожденного.

Блейн направил на контейнер луч налобного фонаря, чтобы яснее рассмотреть культуру. Ярко-оранжевая с желтыми пятнами структура, напоминающая цветную капусту, размером и формой похожая на жаренные во фритюре ломтики цуккини. Как Лиленд удалось вытащить из криопэга такое количество экстремофила? И для чего? Тот контейнер, что показывала ему Эмили, был не намного больше сигарного футляра. Совершая погружение в криопэг, Лиленд, должно быть, хотела доставить на станцию такое количество биоматериала, которого хватит на различные и многократно повторяемые эксперименты.