Три грани мизерикорда - Анна Волошина

Даже будь означенные дамы знакомы с Тони Кертисом, им бы и в голову не пришло связаться с таким человеком, а тем более принять его помощь. Они не стали бы имитировать собственную гибель, лезть в сумасшедшую авантюру, рисковать своей жизнью… и убивать они не стали бы тоже. А уж торговаться с пиратским бароном, закрывая счета, выплачивая долги и не забывая о собственной выгоде…

Агата Ставрина, похоже, правила устанавливала сама, исходя при этом из того, что, с её точки зрения, хорошо, а что – нет. И её кажущаяся беспринципность стоила доброго десятка самых твёрдых принципов. Принципов, которые до самого последнего времени казались Анатолю незыблемой основой бытия.

Разумеется, Трейси не мог не понимать, что возможность устанавливать правила появилась у этой женщины совсем недавно. Темой его диссертации было не что-нибудь, а сравнительный анализ гражданского законодательства Вольных Миров Окраины. И его знаний, а также нескольких услышанных тут и там фраз вполне хватило для построения логической цепочки.

Ему не составило большого труда сообразить, каковы были правила, державшие Агату Ставрину в таком капкане, какой и не снился Анатолю Трейси. Но она смогла вырваться из стальных, намертво сжатых челюстей. И даже, кажется, лапу не отгрызла. Или отгрызла, но сумела вырастить новую. А он чем хуже?

«Правильно», огрызаясь и шипя, со скрипом и скрежетом сдавало позиции. А отталкивающее его в сторону «хорошо» искушающе шептало: «Ты – это не только правила! Поверь в это, прими себя цельным, оглянись вокруг! Мир огромен, и он такая же часть тебя, как ты – часть его. Он ждёт тебя, давно ждёт, уже всякую надежду потерял! Неужели ты струсишь? Дело твое, но тогда я уйду, и разбирайся со своим «правильно» сам, без меня!»

Трейси усмехнулся, слез с капота и уселся за руль, заметив с веселым удивлением, что его не волнуют ни испачканные брюки, ни след от них, оставшийся на запылившемся синем металле. Потом убрал потолок салона, чего, заботясь о сохранности обивки, никогда раньше не делал. Повертел в руках и отбросил перчатки. Позволил аудиосистеме поймать какой-то легкомысленный мотивчик, врубил его на полную, лихо развернулся в сторону Рейвен-Сити и до предела выжал педаль акселератора.

Ему было хорошо, а что касается правил, то они могли бежать следом. Или остаться на обочине и кашлять, глотая поднятую им пыль. Или даже удавиться. С горя. Отныне проблемы правил Анатоля не волновали.

Машину Анатоля Трейси сканеры дорожной службы засекли ещё на въезде в пригород. Минуту спустя о возвращении адвоката из неизвестного пока вояжа узнал лейтенант Даркхолл. Узнал – и скомандовал «фас!» уже заждавшемуся Тому Вуду. Ну-ну, поглядим, куда двинет свои стопы (в данном случае – колёса) почтенный мэтр.

Почтенный мэтр двинул в «Червовую даму», одно из самых известных городских кабаре. И Даркхолл, слушая периодические доклады Вуда, чувствовал, как лезут из орбит глаза.

Ну, посмотреть за ужином с шампанским ревю – это ладно. Лейтенант понимал, что человек, связанный, пусть косвенно, с Энтони Кертисом, о произошедшем на Дине не может не знать. А вот появление лощеного денди в заведении такого уровня не в вечернем костюме, а в мятых брюках, полурасстегнутой пестрой рубашке и откровенно грязных туфлях было любопытно само по себе. Поначалу его даже не хотели пускать, но деньги есть деньги.

Дальше же началось нечто невообразимое. Согнать со сцены комика ехидными комментариями с места, сорвав по ходу дела аплодисменты соседей… позволить одной из девиц вытащить себя на танцпол и там продемонстрировать ей и окружающим, что в самбе сильны не только профессиональные танцоры… уединиться с той же девицей, добавив в итоге к расцветке рубашки пятно помады на воротнике… по выходе из кабака обнаружить на лобовом стекле бланк штрафа за неправильную парковку, смять его в комок и зашвырнуть на заднее сиденье… это точно Трейси?

А уж как этот талант гнал до своего кондоминиума! И ведь что интересно – ни разу нигде ничего не нарушил, а бедняга Вуд чуть не упустил клиента, чего с ним не случалось ни разу за всю карьеру. И, между прочим, упустил бы, не пожелай клиент заскочить по дороге в магазин, торгующий элитным алкоголем, на предмет разжиться бутылкой дорогого коньяку. В общем, Даркхолл решил, что имеет смысл навестить давнего противника и в личной беседе понять, что с тем произошло и насколько он адекватен.

К немалому удивлению лейтенанта, в подъезд, а затем и в квартиру, его впустили без единого вопроса. В освещенном холле никого не было, но Трейси негромко позвал из полутемной гостиной:

– Проходите, Эндрю! Присаживайтесь!

И лейтенант, часто моргая, чтобы глаза быстрее привыкли к полумраку, пошел на голос.

Анатоль обнаружился в широком кресле, стоящем напротив искусной имитации камина. Над спинкой виднелась только его откинутая на подушку голова. Вставать навстречу гостю хозяин квартиры и не подумал. Даркхолл решил, что одного приглашения присаживаться вполне достаточно, устроился в соседнем кресле и посмотрел туда же, куда был устремлен неподвижный взгляд адвоката.

На каминной полке горели несколько свечей в тяжёлых стеклянных бокалах. Шесть, если быть точным. Три с одной стороны голографического снимка в изящной рамке, три с другой. Со снимка счастливо улыбалась молодая светловолосая женщина, прижимающая к себе насупленного карапуза в полосатом костюмчике и шапочке в виде мордочки смеющегося тигрёнка.

– Первое Рождество Чарли, – всё так же тихо произнес Трейси. – И последнее. Знаете, Эндрю, ему очень понравилась елка. Я носил его на руках, а он трогал пальчиком шары и смеялся, когда они раскачивались. Мы с Корой положили в чулок маленького плюшевого медведя с бантом на шее, и Чарли с ним не расставался. Даже купаться без него отказывался наотрез, а потом Кора – под строгим присмотром малыша! – засовывала беднягу в сушилку, чтобы не класть в кроватку мокрым.

Голос адвоката стал таким глухим и хриплым, что Эндрю едва разбирал слова.

– Медведь тоже погиб в тот день, его пробила одна из пуль, доставшихся моему мальчику. Их так и похоронили вместе – Чарли и его медведя.

Анатоль сидел почти не двигаясь, только слегка покачивал в ладони огромный коньячный бокал, на самом дне которого кружились в такт движениям руки два или три глотка темной прозрачной жидкости.

Весь кураж Даркхолла, всё его стремление учинить допрос и вывести адвоката на чистую воду исчезли без следа. Чем бы ни был вызван давешний загул, сейчас рядом с лейтенантом сидел человек, потерявший жену и сына.

Наконец Трейси повернул голову к своему ночному гостю и совсем другим тоном, тоном гостеприимного хозяина, приветливо сказал, кивая на стоящий между креслами столик:

– Наливайте себе, Эндрю. Коньяк недурён. Собственно, я ещё не пробовал, но за такие-то деньги!..

Дождавшись, когда Даркхолл выполнит незатейливую рекомендацию, Анатоль смочил губы содержимым своего бокала и вдруг улыбнулся:

– Спрашивайте, лейтенант. Вы ведь приехали для того, чтобы задавать вопросы? Вот и задавайте. Не обещаю, правда, что отвечу на них, но почему бы не попробовать?