Лотос - Дженнифер Хартманн

сломлен. – Я пытаюсь понять тебя, Сид. Я пытаюсь понять, почему ты отдаляешься от меня, почему я не могу достучаться до тебя. Почему ты убегаешь.

– Потому что я в ужасе оттого, что могу лишить тебя прогресса и отправлю обратно в ту дыру! – выпаливаю я. Печаль сочится из моих глаз, в горле першит. – Чувства приходят вместе с ожиданиями, Оливер. Я в этом не сильна.

– Ты исцеляешь меня. Каждый день ты собираешь воедино еще одну частичку меня, – настаивает он, пересекая комнату и осторожно приближаясь. – Почему ты связываешь привязанность со страданием и потерей?

Я открыто плачу в ладонь, качая головой.

– Боже, кто причинил тебе боль, Сидни?

– Ты! – Я кричу, незапланированно и несдержанно, истерика захлестывает меня с головой. – Что-то внутри меня, черт возьми, умерло в тот день, когда я потеряла тебя!

Оливер застывает на месте, его глаза вспыхивают, конечности полностью неподвижны. Он смотрит на меня, разинув рот, с самым уязвленным и растерянным выражением на лице.

– Я начала возводить стены вокруг себя всего в семь лет, – продолжаю я, мой голос срывается от выплескивающегося наружу горя, цунами из запертых призраков. Я устраиваю ему засаду на своем кладбище. – День за днем эти стены возводились из камня, кирпича, стали и тебя. Я никого не впускала, потому что не могла вынести того, что почувствовала после твоего исчезновения. Только не снова… никогда. Ты понятия не имеешь, что значил для меня. Что значишь для меня. – Тыльной стороной ладони я ударяю себя в грудь, стиснув зубы.

– Сид, я… – Он замолкает, не находя слов.

Я продолжаю:

– Я всю свою жизнь держала людей на расстоянии вытянутой руки, потому что именно так я справляюсь с проблемами и защищаю себя. И да, у меня были мужчины, это не секрет… Но это никогда ничего не значило. – Я нахожу его глаза, и они так же полны слез, как и мои. – С тобой это значило бы все, и это пугает меня до чертиков.

Оливер впитывает мои слова, изучает меня, изо всех сил пытаясь понять. Он смотрит вниз, на пол, усыпанный стеклом и обломками упавших рамок. Затем он очень нежно шепчет:

– Одна мудрая женщина однажды сказала мне, что красоту можно найти повсюду. Даже в том, что нас пугает.

Подбородок дрожит, я делаю резкий вдох и проглатываю эти слова, пробуя на вкус его правду.

– Оливер, мне жаль. Мне так жаль, что я запутала тебя и причинила боль, хотя я пыталась лишь защитить твое прекрасное сердце, – говорю я, делая шаг к нему.

Он отходит назад, подальше от меня.

– Я… Мне лучше уйти.

– Ты не хочешь говорить об этом?

– Нет, боюсь, я причинил достаточно вреда. – Оливер опускает взгляд к своим ногам, – там, где лежали осколки. – Прости меня, Сидни. Я не хотел тебя пугать.

– Подожди, все в порядке…

Он разворачивается к дверному проему.

– Оливер, я понимаю! – кричу я. – Я знаю, ты этого не хотел.

Взявшись за дверную ручку и чувствуя себя поверженным, он останавливается, чтобы взглянуть на меня через плечо.

– Похоже, мы продолжаем причинять друг другу боль, несмотря на огромные усилия не делать этого. Парадокс. – Взгляд Оливера скользит мимо меня, его лоб наморщен в задумчивости. Он испускает полный раскаяния вздох и открывает дверь. – Любовь – это парадокс.

Оливер оставляет меня с этими словами, со своим признанием, в то время как я падаю на осколки стекла, подтягиваю ноги и начинаю рыдать. В какой-то момент я добираюсь до дивана и сворачиваюсь калачиком рядом со своей кошкой, прижимая к ноющей груди нашу с Оливером фотографию.

За все эти годы я никому не отдавала своего сердца. Я говорила себе, что слишком разборчива, слишком независима, мои стандарты слишком высоки… Но это неправда.

Правда в том, что у меня не было сердца, которое я могла бы отдать.

Мое сердце было с призраком.

Глава 22

Оливер

Неделю спустя я лежу на незнакомом диване цвета морской волны, моя голова покоится на пуховой подушке. Я смотрю в белый потолок, а рядом со мной сидит женщина средних лет с голосом как нежная колыбельная, ее волосы собраны в свободный пучок. С ней я чувствую себя непринужденно, несмотря на нервозность.

– Здравствуйте, Оливер. Как вы знаете, меня зовут доктор Мэллой, и я дипломированный гипнотерапевт. Я здесь, чтобы помочь вам справиться с потерей памяти, – говорит она мне мягко и ритмично, почти завораживающе.

– Да. Спасибо, – отвечаю я, сцепив пальцы на животе.

После долгих месяцев откладывания я, наконец, решил обратиться к психологу. Хотя Сидни и Гейб внесли огромный вклад в мое психическое и эмоциональное выздоровление, я все еще чувствую, что чего-то не хватает. Я надеюсь, что эти сеансы откроют скрытые воспоминания, которые помогут мне в путешествии к исцелению.

Когда я поворачиваю голову налево, меня встречает улыбка.

– Я хочу, чтобы вы расслабились, сосредоточились и отбросили все страхи в сторону. Гипноз совершенно безопасен, и большинство моих пациентов поддаются гипнозу, исцеляясь. Примерно десять процентов этих пациентов в высшей степени поддаются гипнозу, и они уходят с невероятными прорывами.

Я сглатываю, кивая.

– Все случаи на этом диване не похожи друг на друга и индивидуальны. Вы можете рассказать мне о своих целях и конкретных проблемах, и мы будем работать вместе, чтобы обеспечить максимально возможный результат. Как вам план?

– Он замечательный, – отвечаю я шепотом.

– Отлично, Оливер. Не могли бы вы рассказать мне подробнее о том, чего надеетесь достичь сегодня?

Я глубоко вдыхаю приятный лавандовый аромат. Он меня успокаивает.

– В возрасте восьми лет меня похитил мужчина и держал в плену в своем подвале почти двадцать два года. Все это время меня пичкали ложью – ложью, которую я никогда не пойму. Ложь затуманила мои воспоминания снами и фантазиями, а к некоторым у меня вообще нет доступа. Я частично вспоминаю события прошлого, когда что-то провоцирует меня, но воспоминания исчезают прежде, чем я могу по-настоящему пережить их заново.

Доктор Мэллой мягко и задумчиво мычит, проводя карандашом по бумаге.

– Должно быть, это невероятно разочаровывает вас. Есть ли какие-то конкретные воспоминания, которые вы бы хотели вспомнить?

– И да, и нет, – отвечаю я. Затем выдыхаю: – Я бы хотел снова увидеть свою маму.

– Полагаю, она скончалась?

– Мне сказали, что ее не стало десять лет назад.

– Мне очень жаль. Я надеюсь, что смогу помочь вам, – говорит она мне убедительным тоном. Доктор Мэллой закидывает одну ногу на противоположное колено, ерзая в своем глубоком кресле. – Гипноз немного похож на перепрограммирование вашего подсознания. Внедрение,